Полицейские направились в загородный дом этой четы с целью проведения тщательного обыска. Логика этого шага была продиктована следующими соображениями: приезд супругов Эпплтон явился для человека, находившегося в их доме, полной неожиданностью, а это означало, что он никак не мог успеть подготовиться к "эвакуации" и уничтожить следы своего пребывания. Не мог он этого сделать и потом, поскольку уехал на машине Эпплтонов. Правда, сами супруги, осматривая дом, никаких явных следов пребывания чужака не обнаружили – он не ложился в их кровать, а если и пользовался мебелью, то не снимал чехлов. Тем не менее, существовала вероятность того, что какие-то вещи преступника всё ещё оставались в доме Эпплтонов.

Группу полицейских, выехавших в Джорджтаун, возглавил инспектор отдела уголовного розыска провинциальной полиции Хатчисон. Ему-то и посчастливилось сделать весьма важное для дальнейших розысков открытие. На чердаке летнего дома он отыскал обувную коробку, не принадлежавшую хозяевам. Содержимое её оказалось весьма любопытным – откровенно порнографические фотоснимки перемежались с фотографиями BDSM-направленности, изображавшими садо-мазо-атрибутику (плети, наручники, верёвки, узлы и обвязывание). Фотоснимки были тщательно систематизированы по темам, наподобие каталога: флагелляция (порка), связывание, изображения женских грудей и сосков, отдельная подборка фотоснимков женских анусов (12 шт.), пирсинга половых органов и т.п. Это был архив человека, явно зацикленного на порнографии садистской направленности.

Помимо вышеупомянутых фотоснимков, в коробке находилось и кое-что другое, совсем уж неожиданное. Более 40 фотографий авиационной техники времён Второй Мировой войны – самолёты люфтваффе, Королевских ВВС Великобритании, военно-воздушных сил США. Между этими фотоснимками лежал лист писчей бумаги, где были выписаны типы самолётов времён Второй Мировой войны, каждому из которых была поставлена в соответствие какая-то цифра. Что она означала, было неясно. Однако ясно было другое: человек, составивший непонятный список и собравший подборку авиационных фотографий, несомненно, являлся любителем военной истории.

Следствие, получив в своё распоряжение коробку, после анализа её содержимого и оценок всевозможных версий её происхождения пришло к выводу, что владельцем странного архива должен являться "Дачник-Бродяга". На это указывало большое число косвенных признаков, хотя прямых доказательств тому пока что не существовало.

Саму коробку и её содержимое подвергли всестороннему криминалистическому исследованию, а к анализу текста привлекли графолога. Результаты работы специалистов оказались небезынтересны.

Графолог провёл алфавитную разработку признаков почерка, вычленив специфические особенности написания каждой из букв алфавита и их отдельных элементов. Анализ полученной в результате этой работы сводной таблицы позволил установить большое количество специфических идентификационных признаков почерка. Так, например, автор текста имел привычку писать "G" как "6", а заглавные "A" и "H" соединялись со следующими буквами путём продолжения горизонтальной перекладины. В целом же, специалист квалифицировал представленный ему для анализа почерк как устойчивый, выработанный и узнаваемый. Это позволяло идентифицировать автора в случае представления графологу для сличения образцов почерка разных людей.

Фрагменты текста, обнаруженного в обувной коробке на чердаке дома Эпплтонов. Как полагали детективы, этот лист был исписан рукою «Дачника-Бродяги». Графолог, обработав представленный ему образец почерка предполагаемого преступника, вычленил большое число характеристических черт, позволяющих уверенно установить принадлежность почерка конкретному человеку. Дело оставалось за малым: сыщикам надлежало отыскать подозреваемого.

Криминальный психолог, проанализировав содержимое коробки, пришёл к заключению, что её владелец педантичен, исполнителен и всегда доводит начатое до конца. Он принадлежит к типу людей, которые любят порядок во всём, и эта сверхординарная любовь к порядку выражает их формализованное мышление, склонность к шаблону, однажды выработанному правилу. Своеобразные сексуальные интересы, зацикленность на садо-мазо-атрибутике и элементах сексуальной игры выражали, по мнению психолога, сексуальную несостоятельность коллекционера найденных фотографий. Другими словами, этот человек являлся либо импотентом, либо "ситуационным импотентом". В последнем случае он был физически здоров и способен осуществить половой акт, но только при соблюдении ряда специфических условий: связывание, мучение, подчинение или унижение партнёра.

Образ человека, составленный психологом, казался малосимпатичен. А если принять во внимание, что любитель садо-мазо-развлечений был к тому же вооружён ворованным огнестрельным оружием (и позволял себе запугивать им окружающих), то такой человек однозначно становился опасен.

Перед следственной группой встал принципиальный вопрос: что обнародовать – портрет разыскиваемого или изображение написанного им текста? Почерк "Дачника-Бродяги" был слишком уж специфичен, и поскольку ему неизбежно приходилось прежде заполнять документы, подавать налоговые декларации, писать заявления и резюме, то имелся некоторый шанс того, что кто-то из чиновников припомнит человека с необычной манерой письма.

Дилемма, стоявшая перед сыщиками, была довольно необычна, и правильное решение было вовсе неочевидно. Распространить портрет казалось более традиционным выходом из положения, но инспектор Грэйди в конечном итоге склонился к тому, чтобы данные о внешности предполагаемого "Дачника-Бродяги" не разглашать, а предъявить общественности образец его почерка.

В газетах было размещено соответствующее объявление, в котором всем, узнавшим почерк, предлагалось позвонить по контактному телефону. Текст был выдержан в самых нейтральных выражениях, в заявлении не содержалось никаких указаний на то, что поиском написавшего занята полиция. Может показаться невероятным везением, но не прошло и трёх часов с момента выхода из типографии тиража утренних газет, как по контактному телефону позвонила женщина и сообщила, что она узнала почерк, продемонстрированный в объявлении.

Это была не просто удача – это было попадание в десятку!

Допрос явившейся женщины провёл уже упоминавшийся инспектор уголовного розыска провинциальной полиции Джим Хатчисон. Молодая женщина (26 лет) Элисон Шау (Alison Shaw) рассказала довольно необычную историю. Начиналась она тремя годами ранее – весной 1989 г. – когда Элисон и её муж Дэвис приехали в Оранджвилль и женщина устроилась работать в сувенирный магазинчик под названием "Ничего особенного" ("Anything especial"). Владелец его, по совместительству товаровед и старший продавец – некий Дэвид Сноу – жил позади магазина. Магазин Дэвида, несмотря на своё скромное название, являл собою место довольно необычное – это было нечто среднее между лавкой старьёвщика, детским отделом универмага и складом военной амуниции. Там можно было увидеть и старый индейский скальп, и прыжковые ботинки-"берцы", и копии воинских вымпелов, и модели всевозможной военной техники. На торговле подобной номенклатурой состояние заработать было невозможно, но определённый круг клиентов у магазинчика имелся. Это были люди, интересующиеся либо оружием, либо военной историей или символикой, в общем – военной тематикой в той или иной форме. По словам Элисон Шау, хозяин умел находить общий язык с самыми чудаковатыми покупателями да притом располагал их к себе до такой степени, что зайдя в магазин Сноу один раз, они потом приходили к нему регулярно. Завсегдатаи магазина в значительной своей части производили впечатление людей убогих, про которых принято говорить, что у них "не все дома".

Успех Дэвида Сноу у подобной весьма специфичной целевой