— Я не мог дышать без неё. Бредил ею. Мне сны снились, где она замуж за меня выходит и рожает сына… — вздохнул, словно слова, только что им сказанные, причиняют неимоверную боль. — Ну да ладно. Её отец был против наших отношений, собственно, как и мои родители. Даже мой брат, который всегда был рядом со мной и стоял против целого мира, был против. Я тогда, как осёл, не понимал… Вскоре понял. То и дело друзья говорили, что она блядь… Бил морды, пресекал эти слухи на корню. А потом сам увидел… Она с моим другом зажималась на дискотеке. С Артёмом, которого ты уже знаешь… Тогда я впервые осознал, что, как лох, считаю своей девушкой ту, которую трахают другие, — Андрей закурил сигарету, полностью уходя туда, откуда растут корни его жестокости и злобы. — Впервые она призналась мне в измене сама… Просто заявила, что была пьяная и потрахалась с каким-то парнем, имя которого даже не запомнила. Простил… Потом… Ещё раз и ещё… Это продолжалось до тех пор, пока я окончательно не слетел с катушек и не начал её бить. Она стала прятаться. Скрывала свои поблядушки, как могла. Но в итоге, я всё равно узнавал об этом. И прощал. Прощал до тех пор, пока она не переспала с моим братом. К Илье она была неравнодушна всегда, но говорила, что это из-за нашей схожести… Мы близнецы. Тогда она соврала мне, что брат прикинулся мной и трахнул её. Я избил своего родного брата, изувечив ему лицо… Вскоре узнал, что это враньё. Она подсыпала ему в бухло какого-то дерьма и легла в постель к не отдающему отчёт в своих действиях парню. Он даже вспомнить не мог, что тогда произошло. Я не виню Илюху за это. Уже нет. Был бы он тогда трезвым… Один хрен эта сука дала бы другому, — Андрей выбросил в приоткрытое окно окурок и повернулся к Лиле. — Не утомил?

А она, словно завороженная слушала, не смея даже вздохнуть.

Впервые Андрей раскрылся перед ней.

Дал свободу этим ужасным чувствам, что терзают его душу.

— Говори, прошу тебя, говори, — накрыла своей теплой ручкой его ладонь и придвинулась ближе.

— Я убил её, Ангелочек. Задушил своими руками. Сжал её горло вот этой рукой, — он приподнял правую руку, сжимая пальцы в кулаке. — И задушил тварь.

Лиля ахнула.

Нет, услышь она подобное от кого-то другого…

Подумала бы, что это какая-то глупая аллегория.

Но Андрей не преувеличивал и не пытался напугать.

Это правда…

Она видела это по его глазам. По жестам.

— Но… Как же так… Нет, этого не может быть… Ты же не такой, Андрей! Ты не такой! — блять, кому, спрашивается, она это доказывает?

Разве что себе…

Глупая девочка.

До сих пор не поняла ты, с кем связалась…

Но она же и не связывалась.

Её насильно притащили к нему. Заставили.

И тут вышла сухой из воды. Не в чем упрекнуть…

Невинный Ангелочек.

Теперь-то она может с чистой совестью послать его нахрен и не париться о том, что жизнь этого мудака станет ещё херовее.

Он ведь не сможет теперь держать себя в руках.

Будет кутить и буянить без зазрений совести.

А что? Почему нет? Он же теперь один останется. Всё, как раньше.

Может, оно и к лучшему.

Так он не будет бояться за неё.

Гульнет разок-другой, набухается, трахнет какую-нибудь лахудру. Чем не жизнь? Так же всегда было.

И не жалел никогда, не сокрушался о прожитых зря деньках.

— Что тебя удивляет? Думала, я белый и пушистый? Спешу тебя расстроить, — расслабленно откинулся на спинку сидения. — А ещё я в тюрьме сидел. Там вряд ли тебя что заинтересует. Просто сидел. В общем, Ангелочек, незавидный женишок тебе попался. Сама посуди… Зек. Убийца. Насильник. Тебе оно надо? — ёб твою мать, Змей, ты что творишь?! Ты же сейчас оттолкнул от себя единственную дурёху, которую можно было за нос таскать годами.

Дебил.

Но по-другому как?

Врать ей?

Кормить надеждами?

Зайцева прикрыла рот ладошкой, пытаясь остановить панический поток мыслей, что гудели в голове, как осы.

Её мир не станет прежним.

Она сама не станет прежней, после услышанного…

Но разве она не ожидала подобного? Ложь. Ещё как ожидала.

Лиля давно понимала, что Андрей не воспитатель из детского сада…

Убил любимую… Как же ему было больно!

И до сих пор эта рана не заживает… Да и не затянется она никогда. Ему жить с этой болью до конца…

Девушка опустила голову.

Сейчас тот самый решающий момент, когда она должна принять решение… Жизненно важное решение.

Назад пути не будет.

И ей бы отказаться от таких «приключений», что похлеще «американских горок», бежать от него, сломя голову, и больше никогда не вспоминать, но…

— Андрей, я согласна. Я хочу быть с тобой, несмотря ни на что. Только… У меня есть условия… Я могу их озвучить? — голосок малышки дрогнул. Волнуется. Боится. Неудивительно.

Ворохов хмыкнул.

Ну, конечно!

Теперь эта малявка ему условия будет диктовать.

Замечательно просто.

Но что она сейчас сказала?

Хочет с ним отношений?

После всего, что он ей рассказал?!

Дура.

— Я слушаю, — снова закурил. Эта грёбаная привычка когда-нибудь погубит его.

— Во-первых, я хочу попросить тебя… Вести здоровый образ жизни. Мне больно наблюдать за тем, как ты себя травишь… У тебя красивое, накачанное тело… Но ты так много куришь… Это очень вредно, — как же страшно ей сейчас.

Невыносимо просто.

Но она должна сказать всё…

Иначе, как ему помочь? Как вытащить из бездны?

Андрей перевёл удивленный взгляд с девушки на сигарету и, спустя несколько секунд размышлений, выбросил «раковую палочку» в окно.

— Не вопрос. Дальше.

Вот же блядство-то… Она волнуется о его здоровье!

Маленькая глупышка.

— Обозначь, кто я для тебя? — девчонка заметно напряглась.

Да нихрена же себе вопрос!

Всё-таки бабы — стервы. Все без исключения.

Даже этот маленький Ангелочек.

Взять по моське настучать что ли?

Жалко…

— Этот вопрос к чему, Лиль? — да нет же, ему не в падлу озвучить, кем она теперь будет для него, но сам факт, что он идёт на поводу у бабы коробит.

— Я хочу знать… Разве это не справедливо будет? — вот ты как заговорила, кроха.