И я пожалел, что я не художник, не живописец. Я с усилием отряхнул с себя оцепенение, подошел к ней и, слегка волнуясь, спросил:

— Девочка, почем персики?

— Четыре рубля кило, — ответила она.

— Ай-яй-яй, девочка. — сказал я. — Дешевле не отдашь?

— Нет, дяденька, — цена твердая.

— Ты славная, хорошая девочка, — а где твой папа?

— Папа в магазин ушел за ковром стоять.

— Ну свешай мне тогда килограмм, девочка, — сказал я.

Она взяла своей маленькой тонкой рукой гирьку и поставила ее на одну чашку весов, а на другую положила несколько персиков. Вокруг шумел и толкался рынок. Я ссыпал персики в сетку и направился к мальчику, не к тому, знаменитому, с флейтой, а к мальчику с отборным, крупным виноградом по три рубля килограмм.

Мир тесен

Мы с ним познакомились на стадионе, во время футбольного матча. Он мне сразу чем-то понравился.

— Спорим, что тебя зовут Саша, — были первые его слова.

— Спорим! — охотно согласился я. — Только меня Юрой зовут.

— Не угадал, значит — сказал он. — А меня — Анатолий, Толик… Я обычно на стадион с друзьями хожу. С друзьями веселей. А сегодня так получилось… Спорим, что «Спартак» выиграет…

— Я вообще-то тоже за «Спартак» болею.

— Тогда спорим, что проиграет. Со счетом 2:0.

— Давай!

Мы ударили по рукам и попросили соседа разнять.

Матч закончился вничью. Выходя со стадиона, мы купили по стаканчику мороженого. Расставаться не хотелось.

— Я один раз девятнадцать порций эскимо съел, — признался Толик. — Давно. Еще когда в школе учился.

— Зачем? — спросил я.

— На спор.

— Выиграл?

— Нет, проиграл. До двадцати всего одной порции не хватило.

— Жалко, — сказал я. — А на что спорили?

— На сушеного жука и перочинный ножик.

— Жалко, — сказал я. — Вон, видишь лужу.

— Ну, вижу, — сказал Толик.

— Хочешь перепрыгну?

— Не перепрыгнешь!

Я взял и перепрыгнул. Чуть-чуть не достал.

— А теперь смотри, я…

И он тоже не перепрыгнул.

— А я на голове умею стоять, — сказал я и встал пи голову.

— А я все слова умею читать наоборот, — и он быстро-быстро начал читать вывески задом наперед.

— А я на спор три института кончил.

— А я на спор женился.

Мы немного притомились и некоторое время шли молча.

— А я однажды поспорил, что так спрячусь, что меня в жизни никто не найдет.

— А где дело было?

— В лесу.

— Нашли?

— Не-а, — он помотал головой.

— Как же тебе удалось?

— А я лесом добрался до станции, сел на поезд, приехал в столицу. Женился. Взял фамилию жены.

— Здорово! — сказал я. — А я на спор на Землю прилетел.

— Как это на Землю?!

— А я же из другой галактики. Поспорил там со своими, что построю космический корабль и до вас долечу. Они говорят: не построишь! А я говорю: построю! Они — не построишь! А я — построю.

— Построил? — спросил Толик.

— А как бы я еще с тобой мог встретиться.

— Выходит, там тоже любят спорить.

— Еще как!

— Нравится тебе у нас? — спросил он.

— Нравится, — ответил я.

— У нас тут на Земле хорошо… Ну, мне сюда, — и он показал на противоположную сторону улицы. Бывай!

— Счастливо!

— Как-нибудь встретимся, — сказал он.

— Мир тесен, — сказал я.

Хорошая вещь — часы

Одному мальчику — звали его Федя — подарили часы. Настоящие, ручные. Федя надел их на руку и вышел во двор. Было 9 часов 35 минут Во дворе ребята играли в футбол, и никто не обратил на Федю никакого внимания. Феде;»то стало очень обидно. Он посмотрел на часы и сказал:

— А сейчас 9 часов 55 минут!

Никакого эффекта.

Тогда Федя посмотрел на часы и сказал:

— А сейчас ровно 9 часов 56 минут

Тут ребята заметили Федю.

— Что, что ты сказал? — спросил один из них.

— Я сказал, что сейчас 9 часов 56 минут. Только;»то было минуту назад. Поэтому сейчас не 9 часов 56 минут, а 9 часов 57 минут.

— А ты откуда знаешь? — спросили ребята.

— А мне часы подарили, — сказал Федя. — Нот, — и он вытянул руку, на которой красовались часы.

— Ух ты! — раздался общий возглас, и все принялись рассматривать часы. У них, кроме минутной и часовой стрелки, была еще секундная, когда смотришь на минутную и часовую стрелки, то кажется, что время тянется медленно-медленно, а когда смотришь на секундную, то наоборот — быстро-быстро.

— Хорошая вещь — часы! — вздохнул кто-то.

— Еще бы! — сказал Федя. — Всегда можно посмотреть на них и сразу узнать, который час. А еще можно время засечь!

— За что же его засекать? — спросил мальчик Гоша, который был самым маленьким мальчиком в компании. — Они разве в чем-нибудь виноваты?

Все засмеялись, а Федя сказал:

— Время засекают за тем, чтобы узнать, сколько его прошло от какого-нибудь момента. Вот хотите, мы узнаем, за сколько времени кошка Марфа пройдет от одного угла дома до другого. Внимание! Засекаем!

Федя посмотрел на часы, а потом впился глазами в кошку, которая как раз шествовала вдоль стены дома. И все впились глазами в кошку Марфу. Федя сделал отмашку рукой и торжественно провозгласил:

— За двенадцать секунд!!

— Хорошая вещь — часы, — опять вздохнул кто-то.

— А давайте еще раз время засечем. Например, за сколько можно съесть порцию сливочного мороженого, — предложил другой мальчик.

— Какого сливочного? — поинтересовался Федя. — В вафельном стаканчике или в брикете? Также бывает и в бумажном стаканчике. Тогда его ложечкой есть надо.

— Я имел в виду в вафельном, — испуганно проговорил мальчик.

— Мне что, мне все равно, — пожал плечами Федя. — Можно и в вафельном. Пошли, что ли.

И компания двинулась по направлению к киоску с мороженым. Здесь возник небольшой спор, кто будет есть мороженое, потому что на всех денег не хватало. В конце концов решили, что мороженое будет есть Витя Кукушкин, он, по общему мнению, отличался самой большой скоростью съедания мороженого. Вите вручили стаканчик: мороженым, и он замер в ожидании сигнала.

— Внимание! — Федя поднял руку. — Старт! — Федя опустил руку, а Витя Кукушкин, как тигр, впился в мороженое. Один миг — его не стало.

— Вот это — да! — восхищенно произнес Федя. — Две с половиной секунды. Отличное время!

Витя Кукушкин стоял в позе чемпиона. Оспорить его результат никто не мог, денег больше не было.

И все вдруг вспомнили, что у них есть какие-то дела, и Федя тоже вспомнил, что его выпусти-»и всего лишь на час, и стрелка уже приближались к неприятной отметке.

«Хоть бы они испортились, — подумал Федя про часы. — Тогда можно было бы сказать, что часы встали и я не знал, что пора уже возвращаться».