К тому же от матери Гитлер унаследовал необычный светло-голубой с зеленовато-серым оттенком цвет глаз. Существует масса свидетельств того, какое гипнотическое воздействие оказывали глаза Гитлера на людей. Французскому послу Роберу Кулондру казалось, будто их взгляд пригвождает его к месту, а драматург Герхарт Хауптман описывал момент, когда он посмотрел в глаза Гитлеру, как величайший в своей жизни. Марта Додд, дочь американского посла, уверяла, что его глаза были «поразительными и незабываемыми». Сестра Ницше, Элизабет, сказала о них: «Их взгляд… проникал внутрь меня все глубже и глубже». Чуть навыкате и почти лишенные ресниц глаза фюрера оказывали удивительное гипнотическое воздействие, или, по крайней мере, в это заставляла верить нацистская пропаганда. Не последнюю роль в создании харизмы играет самовнушение, так если бы Кулондр, Хауптман и Додд не были заранее наслышаны о силе гитлеровского взгляда, возможно, они бы и не обратили на него внимания.

Конечно, здесь дело больше в гитлеровской харизме, нежели просто во взгляде. Большинство людей верит, что харизма – это природное человеческое качество, которое либо есть, либо его нет. На самом деле это приобретенная особенность, и отчасти мошенничество. Именно наше собственное восприятие наделяет лидера харизмой; в конце концов, никто не обладает харизмой от рождения. Никто из тех, кто знал Гитлера в бытность его солдатом в окопах Первой мировой или неудачливым художником в Вене, не помнит, чтобы он обладал харизмой и проявлял склонность к лидерству. Он обрел харизму только благодаря своему успеху как политика и неустанным усилиям по созданию собственного культа личности. Гитлер умышленно поддерживал свой статус непогрешимого сверхчеловека до тех пор, пока миллионы демонстрировали желание соглашаться с его возмутительно раздутой самооценкой. Биограф Гитлера, Йан Кершоу, описывает его душевное состояние к 1936 г., как «нарциссическое самовосхваление»[46].

Когда мы наделяем лидера неоспоримым авторитетом, он (или иногда она) автоматически обретает харизму, что по-гречески означает «духовное начало». Харизмой иногда обладают – по крайней мере, в глазах последователей – религиозные лидеры, поскольку их власть основывается на вере. Нацизм, как светская религия, имел мало отличий. Историк Майкл Бёрли показывает, как много нацистская идеология имела общего с религиозным культом, и прежде всего в том, что касалось обожествления фигуры Мессии[47]. Авторитет фюрера не вызывал сомнений, и Гитлер намеренно подчеркивал приобретенную им харизму, поддерживая свой статус сверхчеловека. Он старался избегать всего, что могло выглядеть непопулярным или заставить его казаться способным на ошибки. Он редко демонстрировал свои чувства и умышленно старался избегать ситуаций, требующих проявления обычных человеческих чувств.

Почти все, кто был знаком с Гитлером лично, подтверждают, что в его присутствии трудно было чувствовать себя спокойно. Хотя фильм, снятый его любовницей Евой Браун, свидетельствует о том, что на светских мероприятиях он, как правило, держался дружелюбно и вежливо, тем не менее, ему не были присущи подлинная теплота и душевность. Вместо этого Гитлер предпочитал напускать на себя неприступный вид. Он никогда не вступал в искренние личные отношения с другими людьми; в действительности его самым близким другом была овчарка Блонди.

Гитлер женился всего за несколько часов до своего самоубийства. Еву Браун скрывали от общественности, и о ней было известно только самым близким фюреру людям. Все источники согласны с тем, что Гитлер никогда не выказывал к ней настоящего интереса; она была достаточно привлекательна для того, чтобы в ее обществе приятно было находиться, и так оно и было до тех пор, пока не стали очевидны ее безусловная храбрость и искренняя решимость оставаться с ним до конца. Она хотела умереть как добропорядочная женщина, законная немецкая жена, пускай и вступившая в брак в бункере, и он оказал ей эту честь в награду за желание умереть вместе с ним. После этого они, вероятно, поссорились, поскольку она никак не подтвердила свое намерение присоединиться к нему в путешествии через Стикс.

Гитлер любил фотографироваться с детьми и животными, детей он при этом никогда не целовал, но подвергался всем прочим пошлым приемам современной политической фотографии. Йозеф Геббельс старался представить Гитлера в образе «народного канцлера», подчеркивая его непритязательность во вкусах и близость к простым людям. В то время как многие немцы воспринимали партийных функционеров как важных персон, которых они окрестили «золотыми фазанами», фюрер оставался в их глазах «одним из них». Подобный пропагандистский прием используется многими современными лидерами.

(Сегодня мало кто из американских политиков не снимает пиджак, встречаясь с избирателями.)

Несмотря на близорукость, Гитлер никогда не появлялся в очках на публике. Секретари, печатая для него текст речи, специально использовали крупный шрифт, поскольку ему казалось, что очки могут повредить его имиджу сверхчеловека[48]. Он также избегал фотографироваться, выполняя какие-либо упражнения, требующие большой физической нагрузки. И даже перед своим камердинером он появлялся, только будучи полностью одетым. Однажды, когда, к большому неудовольствию Гитлера Муссолини сфотографировался в купальном костюме, фюрер заявил, что сам он никогда не допустит подобного. Он, в самом деле, боялся, что «какой-нибудь ловкий мошенник приделает мою голову к телу в купальных трусах!»[49]. Он стеснялся раздеваться в присутствии врача и никогда бы не согласился на рентген своего чувствительного желудка. Он также отказывался завести массажиста, которого ему советовал глава СС Генрих Гиммлер. Он предпочитал всегда оставаться полностью одетым и даже в самую жаркую погоду носил длинное белое нижнее белье. Об этом стало известно теплым летним днем 20 июля 1944 г., когда в результате взрыва подложенной заговорщиками бомбы мундир на Гитлере превратился в клочья.

Черчилль же, наоборот, вообще не заботился о том, как он выглядит. Он почти никогда не боялся потерять достоинство, хотя всегда осознавал ту степень уважения, которое должно оказываться человеку его положения, или, как он это называл, «первому министру короля». Когда в 1944 г., находясь в Марокко, Черчилль заболел, двое слуг тащили его на пикник в Атласских горах, используя скатерть в качестве импровизированного гамака. То, что при подобном способе транспортировки невозможно сохранять достоинство, его мало заботило. За работой он часто бывал одет в домашний халат и тапочки. Порой он без всякого смущения раздевался или принимал ванну в присутствии своих коллег или подчиненных. Однажды он даже встретил потрясенного президента Рузвельта, который застал его выходящим из ванны, шуткой: «Премьер-министру Великобритании нечего скрывать от президента Соединенных Штатов». Черчилль также питал довольно странное пристрастие к канотье и форменной одежде. Он был единственным премьер-министром, включая даже самого герцога Веллингтона, постоянно носившим военную форму. На одной из фотографий, где он снят вместе с Рузвельтом, Черчилль облачен в форму почетного коммондора авиации, а на другой – в форму полковника 4-го/5-го батальона (Пяти портов) Королевского Суссекского полка. Хотя большинство людей сочтут подобный эксцентричный вкус в одежде чрезвычайно привлекательным, в данном случае Черчилль, по-видимому, хотел заставить Рузвельта почувствовать свое превосходство. В «Савроле» Черчилль продемонстрировал свою осведомленность о преимуществах, которые дает простота в одежде, пускай даже сам он не следовал своему совету. Он описывает появление главного героя на правительственном балу: «Он был облачен в строгий вечерний костюм без всяких украшений, орденов или звезд. Он казался мрачной фигурой среди ярких цветов и великолепных униформ. Но, напоминая железного герцога из Парижа, выглядел как всеобщий лидер, спокойный, уверенный и сдержанный»[50].