— Пробили меня господа федералы. На редкость хорошо стреляют… даже в темноте…

Голос сорвался на стон. Гарпия мгновенно зажала губы рыжего ладонью.

— За меня не стоит умирать, — хрипло прошептала она, все усиливая нажим, чтобы сквозь пальцы не просочилось ни звука. — Я ведь тоже Никто, пустое место, как и ты. За пустоту не умирают.

Рыжий обмяк. Гарпия плавно передернула затвор пистолета, стараясь не допустить лязга. В это время липкие пальцы обхватили лацкан ее плаща и властно притянули к земле.

— Вот, что я скажу тебе напоследок, — горячий шепот рыжего ожег ухо. — Очень противно умирать… никем… Если выживешь, первым делом… верни себе имя… мой тебе совет… что-то мне подсказывает… что раньше у нас были… имена… с фамилиями… и другая жизнь… Ты ведь тоже, как и я… помнишь себя… всего несколько лет…

Он еще успел засмеяться, оскалив окровавленные зубы. Дыхание смерти пролетело мимо, коснувшись лица Гарпии на пути к звездному небу. Никто упал в грязь, с легким стуком превратившись в Ничто.

Несколько секунд она сидела рядом с трупом, стараясь подавить рвущийся изнутри непонятный ураган эмоций. Этот парень, умерший у нее на глазах был всего лишь случайным братом по оружию. Она не знала его и поому, ее холодный разум профессионала ничего не чувствовал. Однако сквозь холод безразличия вдруг прорвался какой-то совершенно необъяснимый яростный поток, бросивший рациональность мышления в бушующий водоворот. Ну а после этого все куда-то провалилось.

Диким голосом закричала Гарпия, отпрянув от земли, смешанной с водой, начавшегося осеннего ливня. Ожил пистолет “таксиста” в ее руке, посылая пулю за пулей в ближайший автомобиль с распахнутым багажником. Кажется, она еще и кричала что-то вроде:

— Как же плохо быть нике-е-е-м!

Грохот выстрелов летел вместе с воплем Гарпии в пустоту, выдавая с головой девчонку с белыми глазами. И все это было настолько глупо и нелепо для опытного противника, что никто из федералов не стрелял до тех пор, пока не ахнул Давыдов, нелепо взмахнув руками. Летевшая в никуда пуля разбила вечно хмурое лицо, подтверждая тем самым свою древнюю репутацию дуры. Прощальным салютом взорвался бензобак, окутывая огнем служебную “бэмку”. Пламя засияло в белой пустоте глазниц. Ярко освещенная Гарпия выпрямилась и отбросила в сторону пистолет с опустошенным магазином.

— Привет, мальчики, — сказала она, разводя руки в стороны, словно стараясь обнять вскинувших оружие федералов. — Угостите девушку шампанским?

Сжались кулаки. Скользнули лезвия между пальцев, перерезая и без того напряженные нервы парней из ФСБ. Несколько пуль вонзились в тело Гарпии, на мгновение подняв ее в воздух и отбросив в сторону как ненужную вещь.

Часть вторая

Всмотреться в бездну

1

Из забытого:

— Агент Немезис! Что за чертова самодеятельность? Упражнение должно длиться 30 минут. Не 29, не 31 минуту, а тридцать. Выньте нож и перебинтуйте рану. Так. Теперь максимальная сосредоточенность. Ритм сердца — удар в секунду. И запомните, боль — это всего лишь нервный импульс. Его можно легко блокировать. Теперь воткните нож в другую ногу и, повторяю, тридцать минут интенсивного боя.

Большое багровое море бесшумно перекатывало волну за волной, грозя накрыть с головой Скалина, плывущего по бесконечности вот уже несколько веков. Смрад разложения витал над этим миром под черными небесами, куда попадают все тяжелобольные, по странному недоразумению задержавшиеся на грани двух миров. Они еще живут, но не совсем.

— Ты мертв, — глухо упали слова откуда-то сверху. — Ты мертв, живой.

Скалин переместил мир поближе к глазам. Шевелиться он не мог и вообще теперь считал, что двигать пространство гораздо удобнее, чем двигаться в нем самому.

Пейзаж резко изменился. Кто-то кричал и было неимоверно жарко. Широкая каменная дорога, припорошенная мелким сухим песком вилась между горами, поднимающимися не так высоко, чтобы заслонить солнце.

— Ну где вы там застряли, — кричала экскурсовод, призывно махая руками перед входом…

"Куда?"

Бетонные ступени вели вниз, в темноту, откуда несло странным консервированным воздухом с привкусом чего-то неприятного.

— Вот здесь, — возбужденно бормотала женщина с головой, накрытой капюшоном. Она стояла к Скалину спиной и водила по стене лучом фонарика странно медленными движениями, противоречащими нервному голосу.

— Вот она, — палец с идеально наманикюренным ногтем указал на грубо намалеванное изображение змеи. — Это единственный такой рисунок среди всего этого немыслимого обилия иероглифов.

Заинтригованный Скалин подошел поближе и увидел, что рисунок изображает змею с двумя головами. При всем том непрофессионализме, с которым древний художник изобразил гада, в теле змеи чувствовалось непонятное, неуловимое движение.

— Она стремится вперед, — тихо сказал Краб, появляясь из темноты.

Скалин отшатнулся. Кожухов улыбнулся и из уголков его рта потянулись нитки крови.

— Все эти люди со звериными головами, — он показал на исписанную иероглифами стену, — бегут от нее. Это действительно единственное изображение двуглавой змеи, среди всех неоднократно повторяющихся иероглифов.

— Потому что она одна, — сказала экскурсовод. — Она уникальна.

— Знаешь, майор, — Краб задумчиво водил по стене пальцем. С его губ с каждым словом падали тяжелые, густые капли, — с тобой произошел редчайший случай. Знаешь такое старорусское выражение "ни жив ни мертв"? Это сейчас оно означает крайнюю степень испуга, а когда-то…

— Когда-то, — подхватила экскурсовод, — так называли состояние, в котором судьба человека еще не определена. Продолжит ли он еще существование в физическом теле, или пойдет дальше.

— Свободный, — прошептал Скалин.

Экскурсовод рассмеялась.

— Какая мечтательность в голосе. Поразительно, от каких подарков иной раз отказываются люди. Так думают они. Те, кого ты ищешь. Они убьют любого, кто встанет между ними и их бешеным желанием обладать плотью.

Полы ее плаща колыхнулись словно под ветром, хотя ни малейшего движения воздуха не чувствовалось.

— Физическое тело, это дар Божий, — наставительно