— Даузер меня ждет. Я Арчер.

— Оставайся в машине, я проверю. — Он скрылся в будке, от которой шел телефонный кабель к дому. Через секунду-другую он появился снова и открыл ворота.

— Машину можешь поставить здесь, у забора.

Я вылез из машины, и он приблизился ко мне. Я не двинулся с места, пока руки его не прощупали меня с головы до ног. На пустой кобуре у меня под мышкой он задержался.

— А пистолет где?

— Выбросил.

— Шухер?

— Шухер.

В дверях дома меня встретил Блэйни — по-прежнему в черной широкополой шляпе.

— Не думал я, что вы вернетесь, — обронил он.

Я посмотрел на него долгим взглядом. Но его землистое лицо и тусклые стекляшки глаз ничего мне не сказали. Если Даллинга застрелил Блэйни, особых угрызений совести он не испытывал.

— Не мог устоять перед вашим пленительным гостеприимством, — объяснил я. — Где босс?

— Обедает во дворике. Сказал, чтобы вы шли туда.

Даузер сидел один у края плавательного бассейна. На небольшом столике перед ним стоял салат из крабов под майонезом. Его коротко остриженные волосы были влажными, и он по подбородок закутался в белый махровый халат. Со своими выпученными глазами и отвислыми щеками он смахивал на огромную жабу, решившую прикинуться человеком.

Какое-то время он продолжал есть, не обращая на меня внимания, чтобы напомнить мне, какая он важная персона. Он брал кусочки крабьего мяса и листья салата пальцами, которые потом облизывал. Блэйни стоял и смотрел на него, словно снедаемый завистью призрак.

Я взглянул на овальный бассейн с еще не успокоившейся после купания Даузера водой, на окаймлявшие патио цветочные клумбы, на все прелести безбедной жизни, ради которых этот человек мошенничал, грабил и убивал. Я раздумывал над тем, что нужно сделать, чтобы отнять все это у Даузера.

Он отодвинул опустевшее блюдо из-под салата и закурил сигарету.

— Можешь идти, Блэйни, — бросил он. Скелет скрылся с глаз.

— Вы получили мой подарок? — небрежно спросил я.

— Какой еще подарок? Садись, если хочешь.

Я сел за стол напротив него.

— Я разыскал для вас эту девушку. Тарантини оказался проворней меня, иначе я пригнал бы и его.

— Ты ее разыскал? Нам пришлось гоняться за ней самим. Сегодня утром позвонила какая-то дамочка и сказала, что наша птичка вернулась в родное гнездышко. Или это ты дамочкой прикинулся, чтобы нас разыграть?

— У меня не та фигура, — ответил я, смерив его взглядом.

— Тогда не вижу, где тут твоя заслуга.

— Я выкурил ее из Палм-Спрингс, чтобы она попала к вам в руки. Вы сказали, что это стоит тысячу долларов.

— Насколько я знаю, она приехала сама. Я плачу за товар, когда мне доставляют его на дом.

— Но ведь она у вас, не так ли? Вы бы ее не заполучили, если бы я не отправил ее домой к матери. Это я уговорил ее вернуться.

— Она другое говорит.

— А именно?

— Мы пока не так много из нее вытянули, — буркнул он и, замявшись, переменил тему. — А Тарантини ты видел?

— Не видел. Он оглушил меня сзади. По-моему, Галли пыталась ему помешать. Возможно, она во всем этом не замешана. Хоть я и не знаю, в чем «в этом».

— А узнать ой как хочется, а? — рассмеялся он своим не слишком заразительным смехом.

— Когда меня лупят по голове, мне любопытно знать почему.

— Я тебе скажу почему. Тарантини кой-чего у меня взял и не отдает, ты, наверно, и сам догадался, а? А я хочу получить это обратно. Но девчонка твердит, что ничего об этом не знает.

— Что он у вас взял?

— Не имеет значения. С собой он это не таскает. Но когда я до него доберусь, он мне скажет, где это.

— Наркотик, — тихо пробормотал я. Если Даузер и услышал, то не подал виду.

— Ты на меня работаешь, Арчер?

— Даром — нет.

— Я предложил тебе пять тысяч за Тарантини. Могу еще столько же накинуть.

— Вы мне уже предлагали тысячу за Галли. Предложений вас хоть отбавляй. — Я внимательно следил за его лицом, чтобы знать, как далеко я могу зайти по этой дорожке.

— Не глупи, — проворчал он. — Если б ты ее привел, я бы тебе выложил наличные, как в банке. Но Блэйни пришлось съездить за ней самому. Я не могу себе позволить швырять деньги на ветер. Расходы у меня нынче — глаза на лоб лезут! А народу на жалованье столько, что сердце кровью обливается. Да еще подоходный налог платить надо, чтоб с государством не ссориться. — Голос его дрожал от праведного гнева. — Я уж не говорю о политиканах, — добавил он. — Эти сукины дети сосут меня как пиявки.

— Ладно, тогда пятьсот, — уступил я. — Ни по-вашему, ни по-моему.

— Пятьсот за что? За твою болтовню? — Но он уже просто торговался, стараясь превратить сделку в грабеж.

— Вчера вечером речь шла о тысяче. Только вчера вечером у вас не было Галли.

— Пользы от нее никакой. Если она и знает, где Тарантини, то говорить не хочет.

— Давайте я с ней потолкую, — предложил я, подступив к цели, которую наметил с самого начала.

— Незачем, она у меня и так заговорит. Нужно немного времени. — Он встал, затягивая пояс на своем отвисшем брюхе. Было в этом жесте что-то женское, хотя под рукавами его халата грозно бугрились борцовские мускулы.

Стоя, он казался ниже ростом из-за непропорционально коротких ног. Я остался сидеть. Мне казалось, что Даузер скорее сделает то, что я от него хотел, если получит возможность смотреть на меня сверху вниз. Сандалии у него на ногах были на двухдюймовых каблуках.

— Немного времени… — повторил я. — Тарантини нужно то же самое, чтобы благополучно затеряться в Мексике. Или куда он там подался.

— Я его и оттуда выцарапаю, — по-волчьи оскалился он. — Узнать бы только, где он.

— А если она действительно не знает?

— Знает, знает. Вспомнит. Таких баб, как она, так просто не бросают, особенно парни вроде Джо. Любит он сладенькое-то.

— Кстати, о сладеньком, — перебил я. — Что вы сделали с девушкой?

— Ничего особенного, — пожал он массивными плечами. — Блэйни покантовал ее малость, и все. Сейчас я силенок поднабрался, так что, пожалуй, и сам ею займусь. — Он стукнул себя кулаком в живот, но не слишком сильно.

— Позвольте мне все-таки поговорить с ней.

— Что это ты ею так интересуешься, малыш?

— Тарантини чуть не проломил мне голову.

— Подумаешь, голова! Вот когда по карману ударят — тогда взвоешь. Там больнее всего.

— Это точно. Но у меня есть одна идея. Галли могла вообразить, что я на ее стороне. — (Если она действительно так подумала, то она чертовски права.) — Вы меня слегка помнете и втолкнете к ней. Это ее окончательно убедит. Полагаю, вы ее упрятали в какой-нибудь подвал?