Мысли Онор прервал приглушенный звук, она подняла голову и выглянула в коридор, находившийся рядом с кухней. Она напряглась, снова услышав эти звуки, – Бак звал Селесту.

С бьющимся сердцем Онор прошла по коридору и неслышно остановилась у двери Маделейн. Она подождала.

Тишина.

Бак снова позвал, и лицо Онор покраснело от злости. Она распахнула дверь в комнату Маделейн и увидела, что негритянка спит с открытым ртом, а звуки ее неровного дыхания нарушают тишину спальни.

Онор открыла дверь комнаты Бака и подошла к кровати.

По мере того как она приближалась к нему, ее шаги становились все медленнее. Ее сотрясала дрожь. Это нечестно! Она не хотела выказывать жалость к чахнувшей оболочке человека, лежавшего перед ней на постели. Она не хотела наблюдать, как жизнь постепенно с мучениями покидает его тело. Ей всего лишь – наконец-то! – хотелось взглянуть на человека, виновного в том, что ее мать прожила всю жизнь, окруженная презрением.

Но это был не тот человек, какого она хотела видеть.

– Онор? – В глазах Бака под тяжелыми веками сквозило удивление. Он прерывисто вздохнул. – Я не ожидал вас увидеть. Где Селеста?

– Селеста поехала развеяться.

– А, хорошо. – Бак кивнул. – Ей сейчас трудно. Она обезумела и не знает, что делать. – Он тихо произнес: – Я хочу пить.

Сотрясавшая ее дрожь не отразилась на руках Онор, когда та наполнила чашку Бака из кувшина с ночного столика и поднесла к его губам. Она смотрела, как он пьет.

Устав от усилий, Бак снова откинулся на подушки и ненадолго закрыл глаза. Потом он снова открыл их и заговорил грубым тоном:

– Вы такого не ожидали, когда приехали сюда, правда?

Онор напряглась:

– Чего я не ожидала?

– Что будете ухаживать за умирающим стариком.

– Вы не умираете.

– Неужели?

Похоже, Бака это оскорбило.

– Хотелось бы мне в это верить! Есть столько всего... – Он замолчал.

– Док сказала, что у вас такое уже бывало и вы опять поправитесь, – ответила Онор.

– Да? – В его голосе слышалась надежда. – Эта старуха не знает, о чем говорит.

– Могу поспорить, что вы не сказали бы этого ей в лицо, – интуитивно ответила Онор.

Бак уже почти что улыбался.

– Для того чтобы попытаться это сказать, мне надо быть гораздо сильнее, чем сейчас.

– Вам что-нибудь принести? Может, чаю? – вдруг всполошилась Онор.

– Нет.

– Вы уверены?

– Я хочу немного поспать.

Онор машинально поправила на нем одеяло.

– Не суетитесь. Со мной все в порядке, – буркнул он. Она отдернула руки и направилась к двери. Но вдруг услышала голос Бака:

– Не говорите Селесте, что вы здесь были. Она огорчится, если узнает, что я просыпался, когда ее не было.

Онор замерла, но потом быстро вышла в коридор и закрыла дверь, вспоминая слова Док Мэгги: «На свете нет большего дурака, чем старый дурак».

Эти ее слова – горькая правда.

Селеста остановила коляску у конюшни и потом направилась к дому. Она вошла, бросив подозрительный взгляд на Онор, когда та взглянула на нее от стола, за которым работала. Селеста окинула ее придирчивым взглядом. Ей пришло в голову, что Онор могла бы быть хорошенькой, если бы не была такой худой или если бы ее вещи не выглядели так, словно были сшиты для полной женщины. Ее волосы могли бы считаться даже красивыми, если бы были аккуратно причесаны, ее глаза могли бы быть необычными, если бы они не были такими холодными, а мелкие черты лица могли бы быть даже приятными, если бы она хоть изредка улыбалась. Нет, она некрасива. Все, что ей можно порекомендовать в том, что касалось мужчин, так это воспользоваться своей молодостью.

При мысли об увлечении мужа молодыми женщинами Селеста нахмурилась.

– Муж просыпался, пока меня не было?

Селеста заметила, как подбородок Онор высокомерно приподнялся.

– Нет.

– Могу ли я надеяться, что вас не было рядом с его комнатой?

– Да.

Недовольная тоном, каким ей ответили, Селеста открыла дверь в комнату Бака. Встав рядом с его кроватью, она равнодушно взглянула на мужа. Выглядел он плохо – он был бледен, изнурен и дышал с трудом, но его больше не рвало.

Да, это был сигнал, но она пришла в ярость. Этот дурак Бак так и помрет дураком, не успев переписать завещание.

Селеста осмотрела себя в зеркале, прежде чем выйти из комнаты. Ее волосы растрепались, а лицо слегка порозовело от грубых прикосновений – впрочем, от быстрой езды и пролитых слез из-за болезни мужа она могла бы выглядеть точно так же. А что касается платья, она была слишком осторожна, чтобы переживать по этому поводу.

Селеста медленно направилась к двери. Она поспит на диванчике, рассказывая всем, что муж слишком болен, чтобы ему мешать. Но на самом деле прикосновение к ней сухой кожи Бака и его костлявого тела вызывало у нее отвращение.

Селеста вспомнила, как мускулистое тело Дерека прижималось к ее телу. Она проявила такую страсть и темперамент, что ее любовник забыл обо всем и пообещал сделать все, о чем бы она его ни попросила.

Мысли Селесты приняли другое направление. Она провела с Дереком достаточно много времени, но не успела рассказать ему о своих планах, касающихся скорого разорения ранчо «Техасская звезда». Это было ее ошибкой, но ведь нужно время, чтобы повлиять на Бака. Она начнет действовать завтра, и будь она проклята, если не заставит его изменить завещание.

Селеста остановилась у двери в комнату Маделейн. Нога Маделейн стала причиной задержки, на которую она не рассчитывала, и ее служанка скоро заплатит ей за причиненное неудобство.

Селеста не стала утруждать себя стуком в дверь.

Маделейн подняла голову, когда дверь ее комнаты вдруг распахнулась. У нее был тяжелый день. Любая мелочь давалась ей с трудом из-за того, что нога была крепко зажата в лубок и болела. Она не отваживалась принимать обезболивающие порошки, оставленные Док Мэгги, из страха заснуть и пропустить то, что происходит в доме. Она слишком долго и упорно боролась за успех своего плана, а теперь все осложнилось из-за того, что в доме появилась чужая женщина, всего-навсего помощница на кухне.

Измученная переживаниями, Маделейн задремала после обеда. Ей приснилось, будто она слышит крики Бака, но, проснувшись в тишине, она поняла, что ее заботы отразились во сне. Она испытала облегчение, когда, наконец, услышала, как вернулась Селеста, но, увидев ее, поняла, что настроение хозяйки лучше не стало.

– Закончила меня рассматривать, Маделейн? – грубо рявкнула Селеста.