Но Леше Творогову знать об этом вовсе необязательно. Потому что парень он непротивный, опять же, при ласковом обращении может мне очень помочь в расследовании. Главное – не показывать своей, так сказать, производственной заинтересованности, делать вид, что я просто так им интересуюсь…

Итак, я решила, пока суд да дело, повидаться с двумя бравыми капитанами и провентилировать тему насчет несчастных случаев. Им это нетрудно – справятся по городской сводке.

Где искать двух капитанов, я примерно знала.

Ашот Бахчинян жить не может без крепкого хорошего кофе, и, по его неоднократному утверждению, в нашем районе его лучше всех варит только Мила. Милка работает в небольшой кафешке на Третьей линии, у нее и правда отличный кофе и вкуснейшие булочки. Ашот называет Милу светом очей своих и говорит, что так, как она, варила кофе только его покойная бабушка. Ашотик вообще мужчина страстный и любвеобильный. Мила его привечает, но подозревает, что он бегает от нее к Татьяне на Седьмую линию, там тоже кафе. При этом Бахчинян делает такие честные глаза, что мы насчет Таньки верим.

Я решила навестить Милу, заодно и поболтаем.

При такой жаре кофе совершенно не хочется, поем мороженого. Иное дело – два капитана. По утрам перед работой они всегда у Милы, она даже выделила им персональный столик, можно сказать, филиал их рабочего кабинета. Обедают наши друзья где придется и когда получится, но послеобеденный кофе всегда пьют только у Милы – это святое. И тридцатиградусная жара вовсе не причина манкировать этими визитами. Ашот без кофе жить не может, он пьет его всегда. Как поется в старой песне: «Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной…»

Я надела очень миленькую желтенькую маечку, которая хорошо оттеняла легкий загар, накрасила губы новой помадой и очень себе понравилась в зеркале. Бонни дремал в дальней комнате, ловя сквознячок из открытого окна, я пробежала коридор на цыпочках, аккуратно прикрыла за собой дверь, и он за мной не увязался – большой успех.

У Милы в подвальчике было прохладно, сумрачно и пусто – все же в такую жару кофе не пользовался спросом. Два моих капитана уныло сидели в дальнем углу, Бахчинян вертел в руках пустую чашку, Творогов крошил булочку.

– Привет, Василиса! – Милка искренне мне обрадовалась. – Вид у тебя цветущий, загорела, в отпуске была?

– Да какое там! – махнула я рукой. – На кого я Бонни оставлю? Мы с ним в парке загорали.

Угу, загорали один раз. Только я разлеглась на солнышке на берегу пруда, как этого негодяя потянуло на подвиги. Он упер у какой-то тетки купальник, сушившийся на кустиках, и утащил его в заросли шиповника. Затем прокусил надувного лебедя, так что ребенок, сидевший в нем, очень расстроился. Утонуть в нашем пруду невозможно, он мелкий, мальчику было жалко птичку. И в довершение всего этот монстр закопал в песок шесть бутылок пива, которые стояли в ручейке для охлаждения. За пиво мужики сильно на Бонни обозлились, потому что никак не могли бутылки отыскать. Нам пришлось срочно покинуть место преступления, и с тех пор тот пруд я обхожу стороной.

Мила подмигнула мне и заговорила громче, но все равно капитаны отреагировали на мой приход гораздо позже, чем нужно, в такой были прострации.

– Что это с ними? – тихонько спросила я.

– А, не обращай внимания! – отмахнулась Милка. – Им от начальства влетело за то, что дело раскрыть не могут. Слыхала, на той неделе ночной клуб ограбили на Большом?

– Не-а, – честно призналась я, – я по ночным клубам не хожу, мне ни к чему…

– По телевизору же показывали…

Я промолчала, чтобы не признаваться, что по телевизору смотрю только детективные фильмы. Или музыкальные. Новости из принципа игнорирую, чтобы не расстраиваться. Это Бонни у нас обожает новостные программы, его хлебом не корми, дай поглядеть на разные события в нашей стране и в мире. Криминальные новости он тоже уважает, так что, вполне может быть, видел репортаж о ночном клубе, только мне не сказал.

Первым опомнился Бахчинян.

– А, Вася-джан, – сказал он, скупо улыбнувшись, – давно не виделись…

– Давно не виделись, а вы и не рады, – упрекнула я, – от дяди Васи вам привет, от Куликова…

Леша Творогов наконец отвлекся от своей булочки, которую превратил уже в мелкие неаппетитные крошки. Цыплят он ею кормить собирается, что ли?

Леша поглядел на меня в упор и не отвел глаз. Я тотчас забеспокоилась – это означало, что он потерял ко мне интерес. Раньше, бывало, Леша смущался, прятал глаза, начинал заикаться и путать слова при разговоре. Это означало, что я ему сильно нравлюсь. А вот если Леша ведет себя как нормальный человек, это значит, что никаких особенных чувств он ко мне не испытывает. Хорошо, если временно, а если навсегда? Как говорится – прошла любовь, завяли помидоры… Неужели он нашел себе какую-нибудь девицу с квартирой? Был уже такой случай, когда в его жизни появилась аптекарша с Малого проспекта… Тогда-то Милка мне сразу открыла глаза, не успела я порог кафе переступить. И сейчас не утерпела бы… Но Милка молчит, ни словом, ни взглядом, ни намеком…

– Что-то вы, мальчики, такие грустные, – сказала я, без приглашения усаживаясь за их столик, – кошелек потеряли, жизнь заела или служебные неприятности?

– Вот-вот, – усмехнулась Мила, ставя передо мной вазочку с мороженым, – расшевели их, Василиса, а то страх глядеть, до чего скисли, на себя не похожи…

– Тут не то что кошелек, а как бы совсем работу не потерять! – брякнул Леша. – Начальство так наехало…

– Ну уж, потеря работы вам не грозит! – сказала я, не кривя душой. – Где они еще найдут таких умных, смелых и решительных работников?

Бахчинян первым повелся на мою лесть, поглядел маслеными глазами и заулыбался.

– И то верно, Леха, что это мы скисли? Мало нас начальство ругало, что ли?

– Премии не дадут, – хмуро сказал Творогов, все-таки он немножко зануда.

– Да что за дело у вас такое сложное? Рассказали бы…

– Да слушай уж, – вздохнул Творогов.

Ночной клуб «Эсмеральда» находился в первом этаже большого современного здания неподалеку от старинной пожарной части на Большом проспекте Васильевского острова. Верхние этажи этого здания занимал торговый центр. Этот центр закрывался в восемь часов вечера, и тогда охрана клуба запирала дверь, соединявшую центральный вход с ведущими наверх эскалаторами.

В тот день все шло как обычно.

После полуночи клуб был полон посетителей. Кто-то играл в боулинг, кто-то выпивал в баре или ужинал в ресторане, кто-то слушал выступление приезжего рэпера, остальные отплясывали на нескольких танцполах и веселились, как могли.

Двое охранников дежурили на входе, трое прохаживались среди публики, еще двое скучали в помещении кассы.

Примерно в половине второго в главном зале неожиданно началась драка. Охранники попытались разнять дерущихся, но в потасовку ввязались уже человек десять, и старший смены по переговорному устройству связался с кассой и попросил одного из тамошних охранников прийти на подмогу товарищам.