Но всякий раз, когда он смотрел в ее серо-голубые глаза, его охватывали неизведанные прежде чувства. Ему хотелось защитить ее и сделать своей.

— Один из наших пациентов умер, — едва слышно, почти шепотом сказала Аннетта. — Мы считали, что ему лучше, но…

Англичанин. Он много их убил. И однако ее печаль передалась ему. Он опять протянул ей руку, и она снова пожала ее. Теплая ее ладонь, казалось, обожгла ему пальцы, он почувствовал нарастающее возбуждение. Но это ошибка чувств. Ужасная, страшная ошибка. Он был убежден в этом, хотя эмоциональное напряжение было взаимным. В уголках глаз у нее заблестели слезы, и ему до боли захотелось вытереть эти глаза, смахнуть слезы с нежной округлости щек, но это было невозможно. По крайней мере — сейчас.

И она была чертовски хорошенькая. Такое влекущее сочетание силы духа и уязвимости души! Шелк и сталь. Чертовски опасное сочетание.

Джон Патрик сделал над собой усилие и отпустил ее руку. Взгляд Аннетты был внимателен, она словно хотела о чем-то спросить, но улыбнулась и сказала:

— Спите спокойно.

Но он сомневался, заснет ли вообще.

* * *

Аннетта тихо закрыла за собой дверь. Хоть бы сердце перестало так биться. Она была преисполнена печали, когда вошла в комнату Джона Ганна. Она не понимала, почему ее так сильно взволновала смерть молодого солдата, ведь она научилась стойко переносить всякого рода несчастья. Может быть, дело в том, что она недавно написала письмо его возлюбленной, или в том, что была уверена в его скором выздоровлении.

Но, увы, два дня назад она заметила красноречивые красные пятна вокруг его раны. Несмотря на все усилия доктора Марша, гангрена развивалась стремительно, и солдат умер сегодня вечером. Аннетта почувствовала неудержимое желание навестить Джона Ганна, чтобы увериться — подобная опасность ему не грозит.

При встрече с ним она всегда чувствовала какое-то странное возбуждение, нечто гораздо более сильное, чем обычная симпатия, с которой Аннетта относилась ко всем раненым, за которыми ухаживала. Были тому виной его удивительные зеленые глаза, которые, казалось, скрывали так много таинственного, или глубокие морщины, рано избороздившие его лицо? Такие лица бывают у тех, кто одерживает победы над страданием, но никогда о нем не забывает. Или же дело в его прирожденном обаянии мужчины и человека? Даже когда он был в тяжелом состоянии, само его присутствие, казалось, освещало все вокруг. Он завладел ее сердцем так сильно, как еще не удавалось никому из ее знакомых мужчин.

А еще он возбуждал в ней незнакомую ранее потребность. Последние два года она уже думала, что обречена остаться в старых девах, и не имела ничего против этого, так как ей никогда не встречался мужчина, которому удалось бы согреть ее сердце и разбудить ее чувства. Теперь она поняла, что беззащитна перед чувствами, о которых обычно говорят шепотом.

При каждой встрече с ним все ее существо пылало. Так было и сегодня вечером, когда Джон Патрик взял ее за руку и она ему позволила. Двое чужих людей чувствуют одно и то же горе. Это так естественно. Однако она честно призналась самой себе, что инициатива больше исходит от нее, чем от лейтенанта.

Она о нем ничего не знает. О его доме, родных. Он избегает расспросов. Может быть, он женат и поэтому так неохотно посвящает в обстоятельства своей жизни.

Она откинула волосы назад. Все это не имеет никакого значения. Как только он окрепнет, он отбудет в свой полк. Армия генерала Вашингтона уже недалеко от Филадельфии. Все говорят, что после Рождества начнется решающее сражение. Аннетта закрыла глаза. Невыносимо!

Ослабев от этой мысли, с дрожью в ногах она направилась в комнату отца.

Негромко постучав, она вошла в его комнату. Отец читал, сидя в кресле. Отец был такой худой, что при взгляде на него ей, как всегда, захотелось плакать. Она наклонилась и поцеловала его в лоб.

— Не хочешь ли выпить стаканчик бренди?

Он кивнул, и Аннетта подошла к комоду, где Франклин всегда держал в запасе бутылку бренди и стаканы. Наполнив стакан на четверть, она подала его отцу и взглянула на книгу, которую он читал: «История крестовых походов».

— Это интересно?

По его лицу скользнуло слабое подобие улыбки. Он снова кивнул, отложил книгу в сторону и потрепал Аннетту по руке. Но в глазах его уже не светился живой, пытливый ум.

— Здесь есть один лейтенант, — вдруг сказала Аннетта, — он тоже любит читать. Я дала ему одну из твоих книг. Может быть, захочешь с ним встретиться завтра?

Аннетта с тревогой следила за выражением его лица. Она постоянно стремилась возбудить в нем интерес к чему-нибудь, но в результате он еще больше погружался в молчание и книги. Аннетта наблюдала этот все углубляющийся со дня на день процесс и опасалась, что отец совершенно замкнется в себе.

У него часто бывал такой вид, будто он и не слышит ее. В таких случаях она начинала болтать о самых последних новостях. Миссис Эпплгейт едет в Нью-Йорк. Мистер Деннинг пошел служить в английскую армию. Молодой Брюс Уитмор зачислен во флот. Говорят, что генерал Хоу выразил полную уверенность в скором разгроме американской армии оборванцев. И, самое главное, говорят, в Филадельфии скрывается тот самый пират. Правда, большинство считает, что он погиб, когда на реке Делавер утонул его корабль.

— Доктор Сэмюел Джонсон опубликовал новую книгу. Она называется «Путешествие на западные острова Шотландии». Доктор Марш сказал, что закончил ее читать и скоро принесет тебе.

В глазах отца блеснул слабый огонек интереса, и Аннетта стремительно продолжала, охваченная надеждой:

— Лейтенант, о котором я говорила, родом из Шотландии. Может, я попрошу его прочесть книгу первым, тогда вы сможете о ней побеседовать.

Огонек интереса усилился, и отец сделал глоток бренди. Шотландия всегда его словно завораживала. Его мать была родом из семьи, жившей в приграничном шотландском графстве.

— Ладно, — сказала Аннетта. — Значит, решено. Вы сможете вместе обсудить книгу за стаканом бренди.

Вот так Аннетта и болтала о том о сем, пока отец не осушил стакан. Она снова наклонилась и поцеловала его в лоб, пожелав:

— Спи спокойно, папа.

Сердце у нее заныло, так как ответом по-прежнему было молчание. Она встала и пошла за Франклином, чтобы тот помог отцу лечь в постель.

Проверив, как чувствуют себя раненые, она тоже пошла к себе в спальню. Аннетта была полна оптимизма. Может быть, этот в высшей степени обаятельный английский лейтенант сможет извлечь ее отца из пустыни одиночества и молчания.

По комнате прокатился удар грома. Приближалась гроза. Джон Патрик положил на столик книгу, принесенную Аннеттой. Им овладело внезапное беспокойство. Джон Патрик дважды прошелся по комнате. Потом еще раз. Ему хотелось выйти в холл, но он помнил о предупреждении Ноэля. То проклятое объявление действительно грозило бедою, как и любые вопросы насчет его вымышленного полка, которые вдруг вздумает задать какой-нибудь раненый, желающий поболтать.