А вот более забавный ответ: острова – это круто! И я говорю не о красоте окружающей среды, а, скорее, об их необычайном многообразии, удивительных растениях и животных, настолько отличающихся от обитателей материков. Возьмем, к примеру, Новую Каледонию, гористый остров в южной части Тихого океана. Его медные склоны покрыты тропическими лесами. И в этих джунглях обитают удивительные существа: ведущие ночной образ жизни гекконы величиной с мое предплечье; практичные вороны, изобретающие свои собственные инструменты из листьев пальмы. А еще есть экзотичное растение тапериба, вырастающее из зачатков цветков; острохвостая гигантская сухопутная черепаха с рогами на голове, живущий на суше крокодил (к сожалению, последние два вида были истреблены первыми поселенцами Новой Каледонии).

Острова полны разными диковинами, эволюционировавшими на них причудливыми видами. Но мой любимый пример островной специфичности взят из городка Бедрок графства Кобблстоун, родины Фреда Флинстоуна и Барни Раббла. Знающие читатели вспомнят множество технологических успехов того прогрессивного времени: автомобили с ножным приводом и аэропланы с пропеллерами, напоминающими птеродактилей, похожая на птичий клюв игла проигрывателя для пластинок и строительный кран «Бронтозавр». Но самым лучшим был пылесос, приводимый в действие хоботом шерстяного «мамонта» размером с пинту, стоящего на колесиках.

Нет никаких сомнений в том, что голливудские создатели мультсериала «Флинстоуны», легендарная команда Уильяма Ханна и Джозефа Барбера, вдохновлялись реальными карликовыми мамонтами, обитавшими на греческом острове Крит в недавнем геологическом прошлом. Будучи менее четырех футов в холке, эти мини-мамонты весили всего около пятисот фунтов, три процента от веса их истинных предков.

А может быть, Ханна и Барбера думали о другом острове, потому что у Крита не было монополии на низкорослых толстокожих. На самом деле миниатюрные слоны эволюционировали на многих островах по всему миру, причем в разные эпохи. Некоторые из относительно недавних видов сосуществовали даже с современными людьми: на островах Мальта, Корсика, Сен-Поль у побережья Аляски, Флорес, где они обитали вместе с комодскими варанами, и даже на Нормандских островах у побережья южной Калифорнии.

Из всего этого изобилия мелких хоботных можно извлечь три урока. Во-первых, можно заработать кучу денег, выращивая миниатюрных джамбо. Кто не захочет иметь в качестве домашнего питомца слона размером с шотландского пони?

Карликовый слон Мальты и Корсики, которого можно было встретить еще несколько тысяч лет назад.

Я бы взял двух! Во-вторых, это еще один пример конвергентной эволюции. Поместите слона на остров, подождите немного, и, вуаля, вы получите невероятно усохшего гиганта.

Но гораздо более важным является то, что эволюция островных слонов маленького размера демонстрирует общее эволюционное правило, относящееся не только к хоботным, но также применимое ко многим крупным млекопитающим. Это и карликовые бегемоты, эволюционировавшие на нескольких островах Средиземного моря и в других местах; и олени, уменьшившиеся в размере на восемьдесят три процента после нескольких тысяч лет изолированной жизни на острове Джерси, и даже гоминид ростом три с половиной фута («хоббит», или, если использовать научный термин, – «человек флоресский»), который появился на одном из индонезийских островов семнадцать тысяч лет назад. Поместите любой вид крупного млекопитающего[38] на остров, и с большой долей вероятности он станет маленьким, иногда просто крошечным.

Еще одной островной эволюционной тенденцией является утрата способности летать у имеющих крылья животных: крылья становятся меньше, отдельные их части утрачиваются, а иногда исчезает целое крыло. Неспособность летать у птиц многократно эволюционировала на островах по всему свету: дронт на Маврикии; пастушки (маленькие птицы, которые напоминают скрещенных курицу и цаплю); ибисы на Гавайях и Реюньоне; галапагосский баклан и многие другие пернатые, включая уток, гусей, попугаев, сов и сокола. Способность летать утрачивали не только птицы. Не избежали этой участи и островные насекомые – в частности, жуки, уховертки, мотыльки, сверчки и осы.

Крупные млекопитающие становятся меньше, птицы и насекомые теряют свои крылья. Может сложиться впечатление, что острова – территория эволюционного процесса уменьшения. Но не будем подменивать общее частным. Некоторые типы организмов на островах увеличиваются в размерах, и растения здесь – главный пример. Семена деревьев, как правило, не выдерживают продолжительного плавания через океан: в первую очередь, потому что они очень крупные.

В результате лишь немногие материковые деревья попадают на острова[20]. Это означает, что на новых островных образованиях, как правило, не хватает высоких растений. Есть объяснение тому, почему деревья вырастают такими высокими: в этом случае гиганты не затеняют друг друга и, значит, могут легко получать солнечный свет, максимально усиливая процесс фотосинтеза. Как следствие, на острове, где нет деревьев, любой сорняк или цветок, который чуть выше остальных, будет иметь преимущество. Со временем можно ожидать, что когда-то маленькие растения эволюционируют в формы, напоминающие деревья. Именно это и происходит. На одном за другим острове материковые виды кустарников, сорняков или маленьких цветов становятся высокими деревьями с корой и центральным стволом, в целом неотличимыми от деревьев на материке.

Однако не все эволюционные закономерности относятся к островам. Пожалуй, два самых известных примера эволюционной предсказуемости демонстрируют то, как меняются размер и форма млекопитающих и птиц при удалении от экватора. Вспомните о медведях. Два самых крупных вида животных – бурый и белый – обитатели Крайнего Севера. Точно так же самая крупная кошка – уссурийский тигр – значительно крупнее других подвидов тигров и всех остальных существующих видов кошачьих. Правило Бергмана, названное так в честь немецкого биолога XIX века, описавшего это явление, говорит о тенденции к увеличению размера животного в условиях более холодного климата – в высоких широтах или в горах – внутри одного вида или среди близкородственных видов.

А теперь посмотрите на голову белого медведя, в частности, на его уши. Они очень маленькие. Такие же у его соседа, северного жителя, полярной лисицы, у которой еще и заметно короткие лапы. В противоположность ей знакомая всем рыжая лисица из менее холодных краев имеет более крупные уши и длинные лапы. А у фенека из африканских пустынь уши удлиненные.

И снова тенденция – правило Аллена, названное в честь американского биолога XIX века: выступающие части тела млекопитающих и птиц становятся короче в условиях высоких широт.