Мой друг созвал всех вместе и объяснил, что мы не знаем точного времени, когда участники праздника соберутся в пещере. Таким образом, нам необходимо спрятаться за валунами у стен и провести в ожидании некоторое время – вполне возможно, довольно длительное.

Никому не потребовалось дополнительных разъяснений – каждый молча занял позицию. Двое мужчин разместили связанного охранника с кляпом во рту между собой, и мы все затаились. Холмс спрятался последним, освещая фонариком зал, пока все не заняли свои места. Остальные лампы мы погасили. Затем сыщик отыскал свободное местечко рядом со мной и выключил свой фонарь, после чего и пещера погрузилась во мрак.

Никакими словами не описать эти часы ожидания. Прохладный сырой воздух насквозь пропитал нашу одежду. Монотонный звук воды, текущей неизвестно откуда и неизвестно куда, вскоре начал давить на уши. Прошло то ли несколько минут, то ли несколько часов, как мне начало мерещиться чье-то бормотание. Я прекрасно понимал, что всему виной мое воображение, но время от времени испытывал желание подняться и шикнуть на остальных, чтобы те прекратили болтать.

Тяжелее всего, конечно, было выдерживать кромешную тьму. Глаза не желали к ней привыкать. Я постоянно подносил руку к лицу, но так и не смог ничего разглядеть. Вообще-то у меня не такое уж живое воображение, но мне приходилось постоянно напоминать себе, что я сижу в безопасности за валуном и темнота вовсе не наступает на меня. Потом я вдруг решил, что снаружи сгустились тучи и пошел дождь. И мы бы никогда об этом не узнали, если бы не уровень подземного ручья. Иными словами, нас зальет водой, и мы окажемся в ловушке, так и не успев отыскать выход.

О том, что я не один-одинешенек в этом страшном месте, напоминали лишь движения сидевшего рядом Холмса, когда он пытался занять более удобное положение. Я был абсолютно убежден, что рационализм гения дедукции не дает ему даже задуматься о подобных вещах. Наверняка он точно знал, где лежит его фонарик, и был готов в мгновение ока включить его.

Хотя точного времени я не знал, по моим ощущениям до рассвета оставалось около получаса. И тут мы услышали, как кто-то спускается в пещеру. Поначалу до наших ушей донеслись монотонные песнопения. Они все громче вливались в рокот подземного потока. Поначалу я предположил, что опять всему виной мое воображение, но музыка становилась все слышнее. Я стал понемногу различать свет, исходивший из щели, а ведь я провел в темноте довольно много времени. По мере того как проем из грубого камня вырисовывался все ярче, стены вокруг все больше погружались во тьму. И вот в зал вошли люди в мантиях. В руках у них были дымящиеся факелы.

Я сменил положение, внимательно наблюдая за сектантами из-за камней. Люди все прибывали, волоча ноги по пыли. Раскачиваясь и распевая песни, они собирались в центре зала. Горящие факелы были лишь у некоторых, так что нельзя сказать, что свет был ярок. Когда большинство уже прошло внутрь, все стали перемещаться и в итоге разделились на две группы, между которыми образовался проход от устья пещеры до каменного стола у ручья.

В проходе появились трое мужчин. Они важно вышагивали, словно университетские преподаватели, собирающиеся на совет. Мужчина, который шел первым, был худым и высоким. Его белые одежды украшала вышивка, на рукавах виднелись узоры в форме листьев. Он, очевидно, считался лидером группы – с его появлением толпа встрепенулась. Впрочем, монотонные песнопения не ослабли.

Главаря сопровождали двое крупных мужчин в одеждах без орнамента. На их лицах читалась суровая решимость. Каждый из них держал руки на плечах подростка, которого толкал вперед. С места, в котором я укрывался, я мог заключить, что руки мальчиков связаны за спиной и у каждого во рту кляп. Один был светловолосым парнишкой невысокого роста; на каждом шагу он пытался отбиваться. Второй даже не боролся со своим пленителем, но в страхе поглядывал то направо, то налево. С ужасом я узнал в нем Джеймса Уэйда, которому следовало ждать нас в машине.

Мальчиков остановили у длинного стола-платформы. В монотонном гуле теперь можно было различить слова, однако язык был мне не знаком. Гимн был полон шипящих звуков и странных переходов из тональности в тональность. В такой обстановке пение казалось ужасно зловещим, будто бы эти звуки издает сам змий-искуситель в райском саду. Тон хора стал еще выше, когда светловолосого мальчика – по всей видимости, это и был пропавший Тайлер Робертс, – подняли и положили спиной вниз на платформу. Мальчишка отбивался и пинался, но его крепко держали.

Притихший Джеймс в ужасе наблюдал за происходящим. Я бросил взгляд на часы, насколько это позволял сделать слабый мерцающий свет. Снаружи как раз всходило солнце. Наступило двадцать первое июня, день солнцестояния, первый день лета, день возрождения. Лидер группы, расположившийся у жертвенного стола, замахнулся древним кинжалом и пронзительно завопил, перекрикивая поющих.

– Стоять! – внезапно воскликнул Холмс, вскакивая на ноги.

Люди вокруг прекратили петь и молча уставились на него, однако лидер группы снова завопил, едва Тайлер возобновил попытки освободиться. Кинжал уже опускался вниз, и вдруг я услышал, как рядом что-то будто бы взорвалось. Рука мужчины дернулась, и кинжал полетел в стремительный ручей.

Из-за валуна вышел Рэтбоун – он держал перед собой дымящийся пистолет. Зал наполнялся людьми с ружьями, винтовками и топорищами. Один из сектантов в мантии ринулся было к выходу, но упал на пыльный пол от удара топорищем по голове.

Предводитель группы не двигался и лишь держал окровавленную руку над Тайлером, который не сводил глаз со своего мучителя. От кисти осталось только месиво вместо ладони, откуда торчал сохранившийся большой палец. По запястью текла кровь, пачкая рукав мантии. Позднее Рэтбоун пояснил, что решил остановить выбор на разрывных пулях, которые и разнесли мужчине руку. Надо сказать, Рэтбоун нисколько не пожалел о своем решении.

Мальчиков тут же освободили, а я решил осмотреть руку предводителя. Я перевязал ее лентами ткани, оторванными от его же собственной одежды. Лицо мужчины совершенно ничего не выражало, и я предположил, что он находится в состоянии шока. Впрочем, он ничем не показывал, что испытывает боль. Еще когда он только вошел в пещеру, я подумал, что ни один человек не вселял в меня раньше такой страх. Однако вблизи поверженный лидер оказался всего лишь хроническим алкоголиком средних лет с апоплексической сеткой сосудов на лице. Его плечи и жидкие волосы были покрыты перхотью.

Позднее мы узнали, что на самом деле его зовут Ллойд Дафф и что он основал эту ветвь друидов-возрожденцев всего несколько лет назад в Англии. Впрочем, в какой-то момент ему пришлось переехать в Америку, где он смог продолжить творить свои гнусные дела. Поначалу он был попросту проходимцем, игравшим на слабостях тех, кто искал утешения в древних религиозных ритуалах, не понимая, что творит. Но постепенно Дафф и сам уверовал в эффектные сцены, которые устраивал. Ему удалось отыскать темную сторону религии.

Именно тогда он познакомился с теми двумя мужчинами, которые в пещере удерживали мальчиков, Лютером Симмонсом и Мэтью Бойдом. С ранних лет эти отщепенцы занимались преступной деятельностью. В сотрудничестве с Даффом они видели личную выгоду. Извращенные знания их главаря в области древних друидских практик позволили им создать совершенно новый культ, который из простого жульничества и вымогания денег у молящихся трансформировался в регулярные жертвоприношения.