– Что я могу сказать?

Отпив несколько глотков молока, она посмотрела на меня.

– Скажи, что мне можно поехать, – сказала Стелла, по-прежнему висевшая на мне.

– Пожалуйста, – проговорил я, глупо улыбаясь.

Должен признаться – я рассматривал конфирмационный лагерь как возможность для Стеллы открыть для себя новые ценности в христианском единении. Шанс найти себя. Я надеялся, что так может начаться ее возвращение. Возвращение к той девочке, которой мне так недоставало.

– Ясное дело, ты можешь поехать, – произнесла наконец Ульрика.

Казалось, все в нашей жизни должно измениться к лучшему.

И однажды в августовский день Стелла села в автобус на парковке у церкви. Ульрика опоздала на самолет из Стокгольма, дочь провожал я – стоял и махал ей, пока автобус выезжал с парковки. Стелла широко улыбалась, прижавшись лицом к заднему стеклу. Она не махала мне в ответ.

Во второй половине дня в среду мы снова явились в городской суд. Ульрика прошла впереди меня через металлодетектор на входе. Когда же настала моя очередь, рамка начала пищать и мигать. Все глаза обратились ко мне, но охранник быстро обнаружил, что я забыл снять цепочку.

Микаэль Блумберг едва успел поздороваться с нами в коридоре. На лбу у него выступили бисеринки пота, узел на галстуке был завязан небрежно. Действительно ли он тот человек, который в состоянии защитить Стеллу?

Ноги не слушались меня, когда я входил в зал суда. Стелла уже сидела там – сзади она выглядела как самая обычная девушка, у которой вся жизнь впереди. Только увидев ее остановившийся взгляд, я вернулся к реальности. Все это было совершенно дико.

Началось заседание, и на этот раз никто из сторон не потребовал слушания при закрытых дверях. Слово взяла прокурор Йенни Янсдоттер. Она говорила быстро, не колеблясь:

– На основании новых улик, обнаруженных следствием, степень подозрения в отношении Стеллы Сандель повысилась.

Я не сводил глаз со Стеллы. Так ужасно, что она сидит всего в нескольких метрах от меня, а я даже не могу с ней поговорить. Мне хотелось лишь одного – обнять мою любимую девочку.

По данным лаборатории, отпечаток подошвы, обнаруженный экспертами рядом с местом убийства, соответствует тому типу обуви, который был на Стелле, когда ее задержали. Однако не удалось с уверенностью констатировать, что след оставлен именно туфлями Стеллы.

Кроме того, анализ установил, что на теле жертвы имеются отчетливые следы капсаицина, что с большой вероятностью означает, что Кристофер Ольсен подвергся воздействию так называемого перцового баллончика.

– Несколько коллег Стеллы на допросе показали, что Стелла всегда носила с собой в сумочке перцовый баллончик, – продолжала прокурор.

Это звучало нелепо. Зачем Стелле таскать с собой какой-то баллончик?

Кроме того, экспертам полиции удалось обнаружить множество следов пребывания Стеллы в квартире Кристофера Ольсена на Пилегатан. Волосы, отслоившиеся чешуйки кожи и волокна ткани.

– Стелла не смогла дать никакого объяснения этим уликам и связно рассказать, что она делала в тот вечер, когда произошло убийство.

Ульрика взяла меня за руку, но я не смел поднять на нее глаз.

Прокурор сообщила, что они ожидают отчета судебно-медицинской экспертизы, чтобы детально восстановить ход событий.

Меня не покидало ощущение, что нас снимают для какого-то сериала. Несмотря на юридическую карьеру жены, я лишь несколько раз бывал на заседаниях суда и даже тогда воспринимал все это как своего рода представление, происходящее на сцене перед публикой в течение ограниченного времени. Примерно как свадьба или похороны. И только когда действо непосредственно задевает тебя, оно перестает быть театром. Речь идет о твоей жизни. О твоей семье.

– В компьютере Кристофера Ольсена, – продолжила прокурор, вытащив стопку бумаг, – обнаружено также большое количество сообщений в чате между Ольсеном и Стеллой Сандель. Эта переписка свидетельствует о том, что Стелла и Кристофер знали друг друга и, с большой вероятностью, состояли в интимных отношениях.

Меня начало подташнивать. В сознании вспыхивали страшные картины.

Когда Блумбергу предоставили слово, он не высказал практически никаких возражений, и судья объявил, что суд удаляется на совещание. На этот раз охранники повели Стеллу из зала суда прямо в следственный изолятор в подвальном этаже. Когда дверь за ними закрывалась, Стелла ни разу не обернулась.

– Почему она не протестует? – спросил я Ульрику. – Почему позволяет так с ней обращаться?

Казалось, Стелла все принимает. Словно она тоже участвует в этом шоу.

– Она мало что может сделать, – ответила Ульрика. – Наверное, она тоже в шоке, как и мы.

О других вариантах я даже не хотел думать.

Через десять минут нас пригласили обратно в зал, и судья провозгласил, что суд постановил заключить Стеллу под стражу как обоснованно подозреваемую в убийстве.

Мы отправились прямиком в контору Микаэля Блумберга на улице Клостергатан. Звездный адвокат тяжелыми шагами ходил туда-сюда по скрипучему полу, во взгляде сквозила тревога.

– Скандально убогое расследование. Похоже, и Янсдоттер, и полиция зациклились на Стелле.

– Почему ты ничего не сказал в суде? – спросил я.

Блумберг резко остановился:

– Что ты имеешь в виду?

Он обернулся к Ульрике, словно она, а не я высказалась по поводу его поведения.

– Почему ты все это проглотил? – спросил я. – Ты ведь должен был протестовать! У нее алиби! Почему ты ничего не сказал о ее алиби?

Блумберг сделал неопределенный жест рукой:

– В данный момент это ничего бы не дало. Слишком много улик указывают на Стеллу, и к тому же судмедэксперты пока не установили точного момента смерти.

– А свидетельница? – спросил я. – Мю Сенневаль. Она слышала под окном крики около часу ночи.

Блумберг взглянул на Ульрику.

– Правда, это так и есть, – подтвердила моя жена. – Микаэль, что нам известно об этой Мю Сенневаль?

Блумберг опустился за свой стол.

– Это не самый надежный свидетель. Мю Сенневаль проводит всю жизнь у окна. В самом буквальном смысле слова. Она выходит только за едой и на беседы с психотерапевтом, в остальное время сидит у окна и шпионит за соседями. Как никто другой, знает обо всем, что происходит в квартале.

– Похоже, она прекрасный свидетель, – проговорил я.

На самом деле я знал, что это неправда.

– Да нет, эта девушка просто воплощение психического нездоровья. У нее все фобии и неврозы, какие только бывают.

Это я мог себе представить.