– Ну что вы… – начал Андрей и сглотнул подступившую слюну. – Это лишнее.

– Это, – отрезала полковник голосом, не терпящим возражений, – никогда не лишнее при нашей собачьей работе. Давайте, давайте, начинайте. Я и разговаривать с вами не буду, пока не покормлю.

Андрей кивнул. Спорить смысла не имело, да и не хотелось. Он взял из хлебницы ржаную горбушку и принялся за еду. Нина Степановна с добродушной усмешкой смотрела на него из кресла напротив.

– Знаете, – вздохнула она, – я ведь и готовить-то не умела, пока бабкой не стала. Дочка моя, бедняга, все по кулинариям питалась. Заброшенный был ребенок совершенно: матери, бывало, и в десять вечера дома не сыщешь. Отсюда и самостоятельность. Уроки – всегда сама. На собрания родительские я ни в жизни не ходила. Не до того было – все преступников своих ловила. Поступать ей тоже не помогала. По душам поговорить – некогда. Поэтому и узнала последняя, что дочь беременная. Та как на УЗИ увидела, что их трое, в истерике валялась! Отца-то – такого же, видать, юнца, как она, уже и след простыл! А я ей сказала: «Ша, Наташка! У меня перед тобой должок. Как раз на троих мелких щенят и накопился. Рожай давай, полгода корми, а потом – обратно учиться». Ну и вот. А у меня, – кивнула она на фотографии и рисунки, – своя учеба началась. Школа для бабушек. Хотя они мне скорее как дети. Своей-то детство я упустила. Готовить вот выучилась, с нуля. Как вам?

– Очень вкусно, – преданно, наподобие Раневской, вскинул на нее глаза от почти уже опустошенной тарелки Андрей. И ничуть не солгал.

– У меня хорошо выходит, – самодовольно повела плечом бывшая полковница. – Я тут пару месяцев назад за пироги взялась. Весь Интернет перелопатила, подошла по-научному.

Андрей ухмыльнулся про себя: «Как иначе-то? Методичная натура. Как преступников ловила, так теперь управляется с рецептами. Аккуратно, вдумчиво».

– Ну, не буду хвастаться. У нас еще чай впереди! – вскочила полковница и исчезла за дверью. Андрей сыто откинулся на спинку дивана и чуть осоловевшим взглядом оглядел важную сороку, качающуюся на ветке перед окном. Чугунова тем временем накрыла чайный стол: плюшки с сахаром и чашки с янтарным чаем. Села напротив, по-купечески отставив палец, отпила, степенно поставила чашку на синее блюдце с золотой каймой.

– Ну-с, так зачем вы ко мне пожаловали?

Андрей с видимым усилием отложил уже надкушенную плюшку, отряхнул с пальцев сахарную пудру и полез в портфель за папками с делами.

Нина Степановна, нахмурившись, покачала головой:

– Ладно вам. Давайте-ка сами, кратко.

– А не кратко и не получится, – послушно отложил портфель в сторону Андрей. – Два преступления в центре Москвы. Две жертвы. Первая – антиквар. Вторая – шахматист. Иностранец. У одного было что красть, но ничего, кроме журнала с записями, не украдено. У второго красть особенно было нечего, да и сжигать было незачем, поскольку никаких связей в России обнаружить до сих пор не удалось.

– Хотите сказать, между жертвами – ничего общего?

– Хочу. Ну, то есть ничего, кроме способа убийства. Поджога. С разницей в несколько дней.

– Ищете странность, – усмехнулась Степановна понимающе, и Андрей кивнул в ответ: да, оно самое.

Это сыщицкое, безнадежное: когда нет ни фактов, ни версий, ни улик, ищите странность. Какое-то непопадание, которое, как фальшивая нота, вырывается из контекста убийства. Тут странностью был огонь. Зачем было поджигать номер в отеле? Посеять панику? Замести следы? Зачем сжигать после расправы бедного антиквара? Все ж таки центр города. Огонь, как ничто другое, привлекает зевак.

– А зеваки – потенциальные свидетели, нет? – Андрей и не заметил, как проговорил последнюю мысль вслух.

– Да, – согласилась полковница. – Но в толпе легко затеряться…

– Какие они, Нина Степановна? – Андрей все-таки не выдержал – схватился вновь за плюшку.

Чугунова задумчиво отвернулась к окну:

– Про пироманов многое говорят. Что они недоразвиты умственно, что не могут оценить опасность, что поджог для них – способ высвобождения сексуальной энергии, вроде онанизма… – Она покачала головой и снова посмотрела на Андрея. – Но вот что я тебе скажу: все по-разному. Видала я и очень умных поджигателей. Умных и хитрых. И садистов хуже них нет. Подсаживаются на свою огненную иглу, как наркоманы, и плевать им на то, что люди без дома остаются и погибают в огне.

– И как? Как вы их ловили?

– По-разному, Андрей. Тут главное – вычислить серию. Среди множества пожаров, еженедельно полыхающих в большом городе, узнать «свои».

– Умышленные?

– Нет, своего поджигателя. Того, кто уже в этом месяце старушку спалил, а в предыдущем развлекся с офисом в рабочее время… Это непросто: улики сгорают, от жертв чаще всего тоже мало что остается. Свидетели плохо видят в дыму и угаре. Вот, к примеру, лет восемь назад в Подмосковье летом, в самую жару, сгорел целый поселок. Двадцать домов! Причем, заметь, не изб каких-нибудь, а вполне себе современных коттеджей. Там что-то вроде гостиничного комплекса построили. Летом – самый сезон, домики были заполнены под завязку. Полыхать начало внезапно, несколько человек погибли, в том числе трехлетний малыш. Через два дня – снова пожар, но уже в городе: бывший кинотеатр, переоборудованный в конференц-зал. Слава богу, в тот момент не проводились конференции, администрация успела вовремя выйти из здания. Но пожарные сразу нас вызвали. Очень уж был похожий почерк: несколько очагов возгорания, оба эпизода завязаны с проводкой и горючим веществом, которое уж никак не могло там оказаться случайно. В то время еще не было принято снимать на мобильные устройства всякую фигню и выкладывать ее в Интернет. А жаль – подобного рода активисты могут стать большим подспорьем со своими случайными фото и видео… Но – повезло: на второй пожар попал фотограф «Вечерки» и хорошо отщелкал все место действия. В том числе и публику. А как ты знаешь, этих ребят хлебом не корми, дай поглядеть на то, что получилось. Они ж, как маньяки, любят приходить на место действия, еще и покричать в общем хоре: какой ужас, мол, пожарные не предотвратили трагедии, полиция бездействует, куда катимся! В общем, попросила я у редакции все снимки и выбрала лицо, показавшееся мне подозрительным. Блеклый блондин, почти альбинос, тщедушненький такой, стоял в первом ряду, всегда в профиль, но глазом косил с ненормальным интересом. Мы обвесили весь район фотографией: мол, ищем свидетеля преступления, просим прийти или сообщить, коли вам такой знаком. Даже показали пару раз по кабельному каналу – там моя приятельница тогда редактором работала, оказывала помощь следствию.

– И как, нашли?

– А то! Евгений Чешкин, повар по профессии. Стали его, как водится, разрабатывать. Ну и выяснилось, что наш Евгений вполне себе пироманит, но поджигает все по мелочи – где сарай какой, где помоечные баки. В общем, салага. Совсем на нашего не похож – масштаб не тот. А тут еще обнаружилось, что у Чешкина есть алиби. Он что-то там то ли пересолил, то ли пережарил и накормил этой отравой лучшего клиента. Клиент возмутился, хозяин ресторана вызвал Чешкина к себе в кабинет – таскать за вихры. В общем, никак не мог он оказаться в момент поджога в нужном месте. Через полчаса на пожарище посмотреть прибежал, а самому всю эту бодягу затеять не было у него никакой возможности. И тогда… – мечтательно сказала Чугунова и устроилась поудобнее на софе.