— Ну что вы, Борис? — посуровела Ирина Олеговна. — Как можно было так подумать?

— Мы просто пара совершенно независимых от мира, довольных собой женщин, позволивших себе чуть больше, — поправила Зоя, натягивая колготки. — Ирина Олеговна, всё-таки признала в себе течение энергии кундалили.

— Какой-какой энергии? — тупо переспросил Боря.

— Кундалини, — подтвердила Цветаева. — Сексуальная энергия. Признаться, я и не замечала, что у меня было столько блоков. А теперь освобождение какое-то наступило. На мир как будто другими глазами гляжу.

— Вот-вот, — улыбнулась Зоя и подхватив Борю под локоток, первой повела на выход. — Идёмте?

— Ага… кундалили, значит, — пробурчал сантехник и повернулся к психологу. — А делать то теперь что?

— Как что? Жить и радоваться! — ответила совершенно искренне та и поспешила за ними следом, подхватив Борю под другой локоть.

Даже по звуку каблучков можно было расслышать, что обе шагают нога в ногу.

«Синхронизировались», — пробурчал внутренний голос.

Глава 8 — Операция "БЛ…Ь"

Там же.

Около часа назад.

В том же кабинете, немного ранее, всё было в точности да наоборот.

— Зоя Ивановна, не ебите мне мозг! — наседала над кушеткой с вольготно развалившейся на ней пациенткой раздражённая психолог. — Вы совершенно адекватный человек, прекрасно знающий, что и зачем он творит. Так скажите мне на милость, какого хрена вы раздеваетесь и мастурбируете в моём кабинете? И зачем мучаете Борю и окружающих?

— Кундалини, — ответила с мягкой улыбкой Зоя, поглаживая клитор.

— Что, простите? — несколько растерялась Цветаева.

Обычно человек отвечал более развёрнуто. В её профессии вообще больше принято слушать, уточнять, а восемьдесят процентов времени говорят те, кто хочет выговориться.

— Сексуальная энергия бурлит во мне, а Боря её катализатор, — добавила женщина и показала мозгоправу рукой присесть обратно. — Так зачем я буду ей перечить? Раз открылась, пусть работает. В конце концов, она омолаживает организм. Морщины вон все разгладились. А столько счастья я вообще никогда не испытывала. Не говоря уже об оргазмах. Вот вы к концу дня устаёте?

Ирина Олеговна поморщилась, но всё же кивнула:

— Устаю.

Всё-таки в кабинете витал дух честности и открытости и не ей его нарушать. Нужно быть честной хотя бы перед собой. От клиентов же честности требует. И грязи. Чем больше грязи, тем больше денег. Совсем как в грязелечении. Только здесь эту грязь нужно было доставать из голов. А не обмазывать тело, занимаясь обвёртыванием.

— А могли бы улыбаться и спать спокойно, — добавила Зоя с лёгкой, блаженной улыбкой. — Я вот сплю после всех дневных приключений как убитая. А раньше кошмары мучали. Отчёты всякие перед глазами стояли, бухгалтерия, счета, звонки. В голове куча мусора. Но вместо того, чтобы спалить его к ебеням, мы его копим, складируем. Вдруг пригодится? С этим мусором в голове нас часто и хоронят.

— Так и хоронят, — повторила озадаченная психолог.

Зоя потёрла малые половые губы, хмыкнула, а затем дотянулась до своей сумочку у кушетки. И достала фаллоимитатор и дилдо. Подумав, достала ещё одно дилдо.

— Выбирайте.

Цветаева буквально рухнула обратно в кресло без сил, впервые за годы практики сталкиваясь с такой неприкрытой формой сексуального раскрепощения от клиентки. Как известно всё, что раскрепощено донельзя, это всегда извращение. Какими только таблетками чинить? Химическим понижением либидо или ещё в голове поковыряться и обойтись успокоительными?

Одно ясно точно. Социум долго таких людей терпеть не будет. Ему, озадаченному проблемами и озабоченным исключительно бытовыми трудностями, только попробуй улыбнись в маршрутке — с говном сожрут и не подавятся.

Однако, взгляд психолога жадно и с интересом гулял по игрушкам.

— Ирина Олеговна… Ирочка, — вдруг добавил на полтона ниже Зоя и спустила ноги с кушетки. — Вот скажи мне откровенно, когда последний раз бобра чесала? Только честно.

— Чего блядь? — прошептала Цветаева, выронив планшетку со всеми записями за пару часов приёма.

Обе посмотрели на распавшиеся листики, а на половине из них помимо редких записей «ебанулась», «шиза», «неадекват» и «купить бургер», лишь письки нарисованы члены с прожилками и просто огромные хуища, которыми гвозди можно забивать. Их Цветаева рисовала, когда обнаруживала у пациента что-то посерьёзнее вялотекущей депрессии на фоне всё повышающихся тарифов за услуги ЖКХ, роста цен в магазинах и влияния капитализма на мировую экономику через неурожай риса в Бирме.

— Давай, смелее, — подстегнула пациентка и вручив две игрушки из трёх предложенных, сама вновь закинула ноги на кушетку, раздвинула и как следует облизнув головку, начала пристраивать её у входа.

— Зоя… Ивановна… я…

— Просто отпусти все тревоги и доставь себе удовольствие, — добавила пациентка, что вроде сама переквалифицировалась в мозгоправа.

Раздумывала Ирина Олеговна не долго. Шаги в коридоре давно затихли. Уборщица по привычке выключила свет. Цветаевой и раньше приходилось пробираться обратно в полной темноте, уже не бурчала.

Там нет ни души.

Оглянувшись на дверь, Ирина Олеговна взяла небольшой фаллоимитатор.

— Да ладно? Серьёзно, всё так плохо? — подстегнула Зоя, что уже во всю погружалась в процесс. — Кто-то совсем забыл о прочистке норки? Заросла?

Разозлившись на себя, Цветаева отложила инструмент поменьше и сконцентрировалась на дилдо. Размер впечатлял. Но глаза боятся, руки делают.

«Гулять, так гулять», — ещё подумала психолог и неожиданно для себя начала раздеваться. С небольшой злостью и явным вызовом всем устоям и правилам.

Боре звонила не так давно. Время ещё много. Пока сам не заявится, никто их не потревожит.

«В конце концов, чтобы поймать преступника, нужно мыслить, как преступник», — ещё подумала Цветаева.

Но вскоре достигнув первого оргазма, отпустила все мысли. Её искупало в жаркой волне, а тело словно опустилось в бурлящий поток джакузи. И это было совсем не как дома, на ночь глядя, под одеялом, украдкой, ещё и при выключенном свете, чтобы не дай бог не подумали соседи, глядя в её окно, что занимается непотребством. Или тем более — услышали. Ведь от момента начала до самого окончания не проронит ни звука, позволит себе лишь скривить брови. В крайнем случае, скажет — «ой».

А тут что? Буря, неистовство! Чёткие ощущения и сладкое послевкусие. Это как первый кусочек свежего пирожного. Только откусишь, попробуешь и хочется ещё. А всё от того, что смотрят на неё пристально. И сама зрительница занимается чёрте чем. Глаз не отводит. Только улыбается. То