Пока что непонятно, почему жизненные циклы этих голубянок настолько сложнее, чем у наших знакомых, которые открывают короткое мэнское лето. Может быть, в условиях вечного тепла, как в тропиках, у видов больше времени и возможностей для развития сложных общественных отношений.

В большинстве своем личинки дневных и ночных бабочек во всем мире питаются зеленью – часто это листва деревьев, такая изобильная, что едва ли нужно интриговать и выдумывать сложные схемы, чтобы добыть ее. Но, посмотрев на голубянок, понимаешь, что и гусеницу не стоит недооценивать!

2 августа 2006 года. Температура держится около 30°, и, как обычно, душно и парит. Теперь главным звуком стал звон цикад. Зато домовые крапивники совершенно стихли – большая перемена! Яйца в их кладке (последней) вот-вот проклюнутся. Знают ли об этом птицы? Не поэтому ли перестал петь самец? Я вижу, как на деревьях там и тут покачиваются листья – это птицы ищут гусениц. Первых раздавленных крупных гусениц на дороге – в основном бражников – я заметил дней десять назад; они покидают кормовые деревья, чтобы побродить, прежде чем окуклиться под землей. Бабочки-монархи парят лениво, но иногда ускоряются, несколько раз взмахнув крыльями. Одна из них летит более ровно и величаво, а потом садится на куст. Она расправляет крылья, и я вижу, что на ней, прицепившись гениталиями, висит еще одна бабочка (со сложенными крыльями). Крайний случай охраны партнера. Может быть, скоро я увижу на ваточнике новых бело-желто-полосатых гусениц монарха. Появляются первые бабочки Limenitis archippus, которых в Америке называют «вице-королями», очень похожие на монархов. Ночью мы видим зарницы далеких гроз, иногда слышим раскаты грома.

Однажды, когда я продолжал искать гусениц, я увидел нечто, отчего глаза полезли у меня на лоб. Это было в середине лета, и я нашел под высокими деревьями в лесу на земле поеденные зеленые листья. Когда я их поднял и осмотрел, стало очевидно, что они не опали с дерева обычным путем (когда разрыв идет между веткой и черешком листа). У них был перерезан сам черешок. Гусеницы кормились листьями, а потом откусывали остаток. Они скрывали остатки своей трапезы и тратили драгоценное время и энергию, чтобы перегрызть очень жесткие, одревесневшие черешки. Так как я сам выслеживал гусениц по поврежденным листьям, мне показалось, что, оставляя листья с погрызами, гусеницы, по сути, оставляют подсказку для охотящихся на них птиц. Ликвидируя такие «улики», «невидимые» гусеницы ловко держали бы хищников на расстоянии. Как и у голубянок с их муравьями, история листогрызущих гусениц и птиц – это тоже история эволюционной гонки вооружений, которая не прекращается круглые сутки, день за днем, все лето.

Специализированное поведение птиц позволяет им ловить насекомых, а специализированное поведение насекомых позволяет им избегать поимки. На протяжении всей истории эволюции поле битвы в этой гонке постоянно меняется, поскольку каждый участник идет в ногу с другим. Те, кто не поспевает, исчезнут. Наивысшей точки это соревнование достигает после того, как вылупляются птенцы: именно теперь птицы-родители начинают настоящую охоту на гусениц.

Большинство мелких северных лесных птиц пытается вырастить в каждой кладке от четырех до шести птенцов. На добычу пищи нужно огромное количество сил и времени, чтобы выкормить столько потомства и примерно за неделю довести птенцов до веса взрослой птицы. Для хищника птенец – это беспомощный комок нежного мяса, а шумная борьба детенышей за внимание родителей, чтобы те их покормили, попросту удобный знак, где их найти. Как следствие, стадия слетка – самое опасное время в жизни птицы, и птенец получит огромное преимущество, если как можно быстрее научится летать и как можно раньше покинет гнездо. Чтобы непрерывно поддерживать феноменальный рост потомства, взрослым нужно кормить птенцов каждые несколько минут, а пища должна легко перевариваться и содержать много белка. У большинства лесных птиц один ответ: гусеницы.

Конечно, многое из того, что можно сказать о птенцах, имеет отношение и к гусеницам, только последние питаются листвой, а это чрезвычайно низкобелковая пища. У гусениц в теле мало твердых частей: у них нет скелета и обычно нет «меха». Они легко перевариваются, и чаще всего с гусеницей перед едой ничего не нужно делать – ее можно просто проглотить. Как и птенцам, им нужно быстро расти, но, поскольку у большинства гусениц (хотя и не у всех) диета вегетарианская, они достигают полного веса совсем не с той скоростью, что птенцы. Многим гусеницам, чтобы выжить, нужно найти тонкое равновесие между тем, чтобы скрываться, и тем, чтобы активно питаться. Это сложно, потому что листья дерева обязательно должны быть на солнце, а там трудно спрятаться.

Птицы, осы и мухи или охотятся на гусениц, или паразитируют на них (или и то и другое), вероятно, не меньше 100 млн лет. Из года в год подавляющее большинство личинок из каждой кладки любого мотылька или бабочки, где обычно около 200 яиц, бывает съедено. Конечно, то, что другие животные неустанно прореживают популяцию гусениц, наложило на последних глубокий отпечаток.

Гусеницы невероятно, поразительно разнообразны по форме, цвету и поведению. Некоторых защищают сильные яды. Другие отвращают поедателей, отрастив шерстевидные волоски или острые щетинки. Все гусеницы, которых легко заметить и человеку, и птице, не очень годятся в пищу птицам и осам; а вот тех, кого найти трудно, птицы особенно ценят в качестве корма. Так что неудивительно, что большинство съедобных гусениц хорошо прячутся самыми разными способами – чуть ли не становятся невидимыми – и составляют основную летнюю пищу птиц. Может показаться, что раз более 90 % каждой кладки мотылька или бабочки съедают на стадии гусениц, то они не очень хорошо приспособлены спасаться от птиц. Но если один участник эволюционной гонки вооружений все лучше прячется, другой все лучше ищет. Птицы ищут очень хорошо.

Я помню, что испытал, когда нашел гусеницу в первый раз. Я был в начальной школе и собирал в лесу ягоды. В малине оказалось что-то очень красивое – пухлое зеленое тельце украшали красные бугорки, из которых торчали короткие черные щетинки. Я был ошеломлен и с тех пор навсегда влюбился в гусениц. В магистратуре я решил изучать программу, которая позволяет гусенице табачного бражника поедать листья, не отходя от точки прикрепления у основания листа и не оставляя никаких отходов. Обычно не быть съеденной для гусеницы гораздо сложнее, чем найти достаточно пищи. Чтобы выяснить, как гусеницы прячутся от птиц, я сначала использовал вместо птиц студентов.

Я вновь встретился с гусеницами летом в конце 1970-х на полевой станции Миннесотского университета на озере Итаска, где помогал вести курс полевой экологии. Каждый из трех преподавателей придумал «полевой проект» для группы из десятка магистрантов-биологов. Полевые проекты должны были быть связаны с местной флорой и фауной, и я пару дней бродил в тамошних лесах в поисках вариантов для темы. Тогда я и нашел откушенные, частично поеденные листья липы.

Ранее я провел полевое исследование (в Мэне), где изучал шмелей и обнаружил, что у шмелей есть специализация: каждая особь развивает умение искать и обрабатывать определенные разновидности цветков. Например, на поле с несколькими видами цветков один шмель мог выискивать цветы клевера и почти не обращать внимания на золотарник. На том же поле другой шмель посещал золотарник и игнорировал клевер. Шмели сохраняли специализацию независимо от того, сколько вокруг было других цветков. У них формировался «образ искомого» – того цветка, который они будут искать. Птицы (и люди), видимо, тоже ищут определенную гусеницу с помощью такого образа. Знать, что вы ищете, полезно, но обычно это знание приходит за счет того, что вы больше ничего вокруг не замечаете.