— Разведчик третий курс? — спросила с надеждой, потому как вспомнила из брошюры, что им нежить позволительна и даже похвальна, если ее приручить удалось.

— Курс второй, а степень третья, — горделиво сообщил возрожденный дух и выпятил впалую грудь. — Достойный ученик и пробивной… аж противно. Какую цель не поставит, всего достигает.

— А вам-то что? Молодец парень, учится.

— Что-что… — проворчал Севой. — Проигрался я в пух и прах из-за него. Вначале, проспорил, что поступить он не сможет, затем, что девчонку из воительниц не охмурит, после, что со второй на третью ступень за год не взлетит. А он, бестолочь ретивая, на бюджет пробился, еще и стипендию выцапал, на дочку деканскую позарился и ее получил, а после всего еще и третью степень развил за полугод.

— Смышленый, — я улыбнулась, — а значит, никого не удивит, если у него появится своя ручная кука.

И как сказала, так на душе сразу легко стало, а призрачный старичок не поддержал, молвил строго: «Ты не дури. Идти к нему сейчас не стоит. Спит кадет». Ну, так и что с того? Как по мне, так этот момент самый подходящий: Герберт безобиден, как агнец Божий, тенюшка беспомощна словно дитя, и я под стать лукавой ведовке, искренне желаю отплатить одному и помочь другой. Именно так я считала ровно до тех пор, пока не попала в тридцать пятую палату.

А все начиналось так хорошо…

Договорившись с нежитью о взаимной неузнаваемости и невредимости, я покормила ее кровавым мясом, уворованным лемуром из морозильного шкафа в столовой, и потащила в лекарскую. Дождалась в укромном уголке, когда целители закончат свой обход и ринулась во временное пристанище метаморфа. Едва прикрытый простыней, он спал на спине, закинув руки за голову, и был безопасен и безмятежен. Однако, стоило мне начать самый простецкий обряд приручения куки, как скрипнула дверь. А рыжий настороженно прислушался, остановив дыхание и сердце, причем мое. И так целую минуту, пока он не выдохнул медленно с болезненным стоном, а я не вздохнула с облегчением.

Вот же бестолочь многоликая! Страха нагнал до дрожи, даже ноги подкосились, и невольно пришлось опереться на его кровать. Ох, лучше бы я этого не делала!

Проснулся со звенящим колоколом внутри головы, во рту пересохло, руки онемели. И все чудится, будто бы Амиддария в его палате была. Заходила извиниться, предложила начать с чистого листа, коснулась нежно рук и присела на кровать… Таррах! Как невероятно то, что она пришла. А ведь он поставил условия, с которыми наследница горцев без потерь согласиться бы не могла.

Перевестись с факультета воителей к стратегам и поставить на сущность фурии контроль, на подобный шаг фурия способна решится лишь ради спокойствия мужа и то, не всегда.

Так была она или не была? И почему в глазах двоится?

По ощущениям, кажется, была, а по воспоминаниям не очень.

Вошла слишком тихо, шептала не шипя, а потом еще и проклятьем оглушила, хотя тут он сам виноват. Потому что, затянув девушку в кровать, первым делом нужно было ее руки блокировать, а не наваливаться сверху и целовать. Вкус губ был не такой, как у Амидд, но очень даже сладкий. А там уже распробовал, увлекся и о причине визита спросить забыл, но не она. Незваная гостья помнила не только это, а так же и курс обороны темного искусника, и в попытке отбиться насылала проклятье одно за другим.

Первое Гер распутал, второе отбил, а вот с третьим замешкался, им же по голове и получил. А все потому, что добрался-таки до груди девицы и с удивлением отметил, что ее там нет. Вернее сказать, не было там привычной — пышной, едва умещающейся в руке. Отсюда вывод: Амидд не пришла, заходила другая, плоская, неблагодарная и бессердечная. Проклятием Черного колокола оглушить за поцелуй, что может быть бесчеловечнее?

Он с остервенением потер лицо и неожиданно понял, что есть еще более негуманная и нелогичная месть, а именно намертво вцепившаяся в кисть изголодавшая и прирученная кука. И вот эта тварюшка шевелит ушами и шепчет нежно:

— Хозь-зяин, покорми.

— Таррах мне в глотку! — воскликнул Гер.

А нежить уточняет, щуря змеиные глаза:

— Мень-ня покорми, мень-ня.

*** Бежать! И чем дальше бежать, тем лучше! — думала я, выбравшись из-под затихшего метаморфа. Оглянулась на рыжего и чуть не взвыла, лежит себе, подушку рукой обнимает и мягко улыбается. И вид такой расслабленный и довольный, словно бы я на него не Черный колокол наслала, а Майскую патоку. Передернуло от злости.

Что за напасть, другие и десяти секунд ко мне прикасаться не могли, а этот мало того что воздух перекрыл, так еще и до груди добрался!

— Зараза! — в сердцах воскликнула я и осеклась, потому что в коридоре, кто-то остановился напротив палаты. Вот и кука уши навострила, давая понять — к многоликому пришли. А ведь никто не должен меня здесь застать!

Опрометью кинулась к стенному шкафу, открыла, а там множество полочек и все колбами и бинтами забито. Под креслом для посетителей не спрятаться, как и под кроватью, что в воздухе подвешена, за короткой шторой не встать, за кадкой цветов тем более. Уж думала в окно лезть и висеть на карнизе, но тут мне на помощь пришла теневая. Она указала хвостом на дверцу незакрытого шкафа и шепнула: «Туда». Вот за нее я и юркнула, искренне надеясь, что это не очередной обход.

Но зря я волновалась, в палату вошли двое, девушки в тренировочных белых костюмах, что так легко средь ночи принять за мантии целителей. Они ступали, не таясь, но тихо хихикая, остановились у кровати и синхронно вздохнули.

— Герберт Дао-дво… — Имя многоликого было произнесено с придыханием, что несказанно меня удивило. Неужели за этим грубияном тут девчонки охотятся?

— Красивый, — прошептала пышечка с рыжинкой в темных локонах.

— Ага, — согласилась ее подтянутая подруга.

— Сильный.

— Ага.

— Свободный. — Мягкие пальчики прикоснулись к волосам метаморфа, и тут же были отдернуты второй гостьей.

— Не заглядывайся, он мой, — прошипела та, что была повыше и понаглее. Уверенным движением она стянула с рыжего простынь и ручками прошлась по его спине, месту, где хвост вырастает во время оборота, и бедрам. — Весь мой.

— Это почему же твой? — не претендуя, скорее с иронией спросила вторая. — Ведь не ты его первой заметила. Не ты подкармливала сдобой. Не ты просила его помочь с факультативом. И не будь у тебя меня, ты бы так и не узнала, что Герберт Дао-дво порвал со змееволосой…

— Да-да-да! — недовольно отмахнулась наглая девица и полезла во внутренний карман костюма. — Но я единственная, кто сварил приворотное! — провозгласила она, продемонстрировав флакон с запрещенным составом.

— Ты с ума сошла?! Если Нваг-нваг Севой увидит, нас из академии, как Дульку выгонят!

— Не увидит, я подготовилась, — хмыкнула начинающая уголовница, сдернув с себя какой-то медальон. Артефакт в ее руке полыхнул синим пламенем и создал огненный шарообразный полог над кроватью, ее обитателем и двумя проходимками в белых костюмах.