— Вот сейчас все соберутся за столом, я и скажу.

Когда все наконец снова расселись, Чаров, все так же таинственно улыбаясь, пошел на кухню и принес бутылку шампанского — все непонимающе переглянулись. Надежда Юрьевна вскочила и достала фужеры, а Володя отдал бутылку сыну и попросил:

— Откроешь, когда скажу,— он откашлялся и начал,— Дорогие мои, все вы знаете, что Александр Павлович будет снимать здесь фильм. Так вот,— его голос дрогнул.— Я утвержден на главную роль. Открывай, Миша.

Хлопнула пробка, и в подставленные бокалы, пенясь, полилось вино. Оно стекало через край и капало на скатерть, но никто не обращал на это внимания. А Надежда Юрьевна с восхищением смотрела на мужа повлажневшими глазами.

— Так ты ее хочешь к Власову устроить? — догадалась я.

— Ну, конечно! — сказал он, и я подумала: «А что, вполне приемлемый вариант».

Немного погодя, отвалившись от стола в отчаянии от полного бессилия съесть еще хотя бы кусочек совершенно изумительного пирога, я поинтересовалась, а что теперь Володя собирается делать со своей комнатой.

— Пусть будет,—задумчиво произнес он.— Мало ли как жизнь сложится? Вдруг пригодится.

В глазах Надежды Юрьевны появилось паническое выражение, и я под столом показала Чарову кулак.

— Да нет! — махнул он рукой.— Ты не так поняла! Надюша! — обратился он к жене.— Ты не сделаешь ли нам кофейку, а мы в кабинете посидим, поговорим.

Кабинетом оказалась маленькая комната, судя по рисунку на обоях — бывшая детская.

— А где сейчас живет Михаил с семьей? Тоже здесь? — недоуменно спросила я.—Как же вы здесь все помещаетесь?

— Нет, они сейчас у сватьев живут, пока те на даче. А вот потом... — Чаров вздохнул.— Наверное, придется эту квартиру продавать и нам с Надюшей в мою коммуналку перебираться, чтобы Миша мог с заводом расплатиться. Ты знаешь, что там происходит?

Итак, застолье было организовано не столько для того, чтобы отметить получение главной роли, сколько, а точнее, именно для того, чтобы повесить на меня проблемы Михаила. Как говорит в таких случаях Мыкола: «Ты так права, что даже противно становится!».

— Слышала вчера по телевизору, что директора в кабинете убили, а еще раньше все его родные умерли. И есть подозрение, что их тоже убили. Только я не понимаю, при чем здесь Михаил?

— А при том, что он на заводе ссуду беспроцентную на строительство дома на два года взял, этим-то его со службы и сманил одноклассник его бывший, который там в то время работал. Ведь квартиру получить у Миши никаких шансов не было — их с Надюшей здесь четверо, да и метраж достаточный. Вот он и соблазнился, думал, что успеет дом выстроить, переедут они туда всей семьей, а эту квартиру продадут. Да завис со строительством, а ссуду скоро возвращать надо. Что делать? Денег на продолжение строительства нет — цены растут как на дрожжах. Дом недостроенный тоже хорошо не продашь, да и жалко — сколько сил в него вложено было. Если бы директор был жив, Михаил с ним как-нибудь договорился бы. А сейчас там зять всем заправляет. Вот он и заявил, что если Миша и еще там один зам есть, из бывших милицейских... Солдатов Федор Семенович...

— Пончик? — невольно вырвалось у меня.— Так это же мой бывший начальник. Я же в Пролетарском райотделе ни много ни мало восемь лет проработала.

— Да, он. Миша его Семенычем зовет, он тоже ссуду брал, и ему ее тоже возвращать надо, да нечем. Вот этот зять и заявил, что если они ему убийцу найдут, то он им ссуду простит. Я к чему это все веду, может быть, поговоришь ты с Мишей? Я ему, ты только не сердись, рассказал кое-что из последнего твоего дела. Поговори, а? Может посоветуешь что-то, подскажешь? Со стороны же всегда виднее. А две головы все-таки не одна.

Я видела, что ему очень неудобно меня просить, понимала, что он чувствует себя виноватым перед сыном, который в общем-то и вырос без него, и хочет хоть как-то помочь ему. Все видела, все понимала, но вот не нравился мне его ненаглядный Михайлик. Хоть дерись, не нравился и все тут, но и Володе я очень хотела помочь и поэтому согласилась.

— Ладно, Володя, давай поговорю. Хотя, честно тебе признаюсь, не хотелось бы мне влезать в это дело. Никаких симпатий эта семейка у меня не вызывает,— покачав головой, сказала я.

— Да ты и не влезай! Ты только выслушай. Вдруг у тебя какая-нибудь светлая мысль появится?

— А у меня все мысли светлые,— нахально заявила я и сама от этого рассмеялась.

— Вот и хорошо! Сейчас я Мишу позову, он заодно и кофе принесет,— и Чаров торопливо вышел из комнаты.

«Ну, сейчас я этого сыночка разложу на составляющие! — злорадно пообещала я самой себе.—Светлые мысли мои ему, видите ли, понадобились! Не волнуйся, насыплю полное лукошко!». Едва услышав о том, что Володя рассказывал сыну о моем последнем деле, связанном как раз с родственниками Матвея, я тут же поняла, о чём именно собирается просить меня этот строитель-неудачник. И словно в ответ на мои мысли в кабинет вошел Михаил, в одной руке у него была большая турка, от которой исходил чудный аромат хорошего кофе, а в другой — два бокала.

— Извините, Елена Васильевна, что не сервиз,— сказал он, ставя их на стол и разливая кофе.— Только, как мне показалось, вам так будет удобнее и привычнее.

— Да, я действительно не люблю китайские церемонии,— согласилась я, внимательно приглядываясь к нему.

— Я тоже,— кивнул Михаил, усаживаясь боком к стоящему около окна письменному столу лицом ко мне, а я осталась сидеть в кресле.

— Хороший кабинет у Владимира Сергеевича получился, уютный. Радостно ему здесь, наверное, работалось, жаль, что недолго. Ну да комната у него в коммуналке большая и соседи неплохие. Когда переезжать будете? — я сознательно ставила его на место. Если я вынужденно ушла из милиции в никуда, то он-то погнался за красивой жизнью, так вот пусть и получает по полной программе.— Ну, впрочем, вы это сами решите. Кстати, а ваши мама и жена уже знают о грядущих светлых временах, или это будет для них приятным сюрпризом?

— Ничего они не знают,— Михаил пошел красными пятнами.— Пока не знают. Они обе были категорически против того, чтобы я переходил на завод, и были, как оказалось, правы. А сейчас? Ну что, скажите мне, изменится от того, что они обе будут и день и ночь мне повторять: «А ведь мы тебя предупреждали!». Вы думаете, я от хорошей жизни за помощью к вам обратился?

— В таком случае мне бы очень хотелось получить честный ответ на прямой вопрос: зачем я вам понадобилась? — я специально нажимала на него, чтобы вынудить сказать правду.—Вы профессионал, да и Солдатов, как бы я ни относилась к нему как к человеку,— ведь это из-за него и Богданова я ушла из органов — свое дело прекрасно знает. А инспирированные вами рассуждения Владимира Сергеевича о том, что я могу вам помочь, звучат убедительно только для него самого,— я закурила и требовательно уставилась на Михаила.— Итак?

— Ну и хваточка у вас, Елена Васильевна! — он заставил себя улыбнуться.— Только если верить тому, что о вас рассказывал папа, то зря вы думаете, что не сможете дать нам с Семенычем дельный совет. Кстати, Солдатов тоже говорит, что из вас мог бы хороший следователь получиться.