В 1914 году, с началом Первой мировой войны, Куликовский ушел на фронт в составе Ахтырского гусарского полка.

Вскоре на фронт ушла и Ольга Александровна.

Уходя из дома, она сказала принцу Петру, что больше никогда не вернется к нему.

Ольга служила в госпитале, стоявшем в городе Проскурове. Однажды она узнала, что неподалеку, на линии боев, находится Ахтырский полк. Она уехала к месту дислокации полка, но попала под сильный артиллерийский обстрел. Оказавшись в боевой обстановке, Ольга стала выносить из-под огня раненых, проявляя самоотверженность и героизм. После прекращения обстрела ее представили начальнику 12-й кавалерийской дивизии генералу Маннергейму, и он наградил ее Георгиевской медалью. (Это был тот самый Маннергейм, который в декабре 1918 года стал регентом Финляндии.)

В одном из писем Ольга Александровна сообщала из госпиталя: «Меня доктор зовет всегда поласкать больного во время трудных перевязок, ибо во время сильной боли я их обнимаю, глажу и ласкаю, так что им совестно, вероятно, кричать, и ему легче перевязывать в это время».

В начале 1916 года Петр Ольденбургский официально расторг брак, и в ноябре того же года, в Киеве, Ольга обвенчалась с Куликовским в маленькой, старой и тихой Киево-Васильевской церкви. Свадьбу праздновали в госпитале. На ужине были императрица-мать Мария Федоровна, муж сестры Ольги – Ксении – Великий князь Александр Михайлович, несколько офицеров Ахтырского полка – друзей Николая Александровича, и несколько сестер милосердия – подруг Ольги Александровны.

Ольга Александровна писала брату-царю:

«В дверях госпиталя нас встречали все сестры и врачи, которые бросали хмель и овес. На лестнице стояли все раненые, которые могли ходить. Мама и Сандро остались на ужин, и было ужасно мило и уютно. Заведующий хозяйством Андреевский и доктор сделали какую-то ужасную „наливку“, и очень скоро вся компания была навеселе. Один из докторов играл на пианино, а остальные танцевали (и я тоже)».

Вскоре история России резко изменилась: царь отрекся от престола, прошли одна за другой две революции – Февральская и Октябрьская.

Летом 1918 года погибла почти вся царская семья, о чем подробнее будет рассказано в конце книги.

После 1917 года принцу Петру удалось уехать во Францию, а молодожены вместе с матерью царя уехали в имение великого князя Александра Михайловича – Ай-Тодор.

В 1917 году Ольга родила сына, в 1919-м – второго. Жизнь супругов проходила в голоде и нищете.

Когда в 1918 году англичане прислали за Марией Федоровной военный корабль «Мальборо», Куликовские могли бы уйти вместе с нею, но не захотели, надеясь на победу Белого движения, и остались в России.

Они перебрались на Кубань, но Гражданская война пришла и туда, и когда большевики подступили к станице Невинномысской, Ольга с мужем, двумя сыновьями, тремя верными ей женщинами и четырьмя казаками бежали в Ростов-на-Дону, где их укрыл датский посланник, а в феврале 1919 года посадил их в Новороссийске на пароход, на котором они и прибыли в Копенгаген, где уже жила вдовствующая императрица Мария Федоровна. Они покинули Россию, когда Белое движение окончательно рухнуло и нужно было спасать жизнь.

Оказавшись в Дании, Ольга Александровна почти сразу вошла в круги русской эмиграции. Но в первую очередь ее интересовали не политики, а люди искусства и литературы. Особенно близок ей по духу и взглядам оказался писатель Александр Иванович Куприн.

Ольга Александровна писала ему 4 (17) января 1922 года:

«Я верю и надеюсь, что этот год принесет луч света всем разбросанным русским людям – и тем более всем томящимся в исстрадавшейся, милой и дорогой России.

Так туда тянет иногда – это ужас».

А 30 января (13 февраля) того же года продолжала, вспоминая детство и свою любимую няню – англичанку миссис Элизабет Франклин:

«У меня была любимая старая англичанка-няня, жившая у меня 32 года, и умерла она в 1913 году у меня в доме… Это был самый любимый и близкий мне человек, который всегда и везде со мною живет в душе.

Вот, когда я болею – ее недостает мне страшно – при ней все было всегда уютно – такая была вера и уверенность – во все ее поступки. Умерла она 77 лет, не увидев моих маленьких и наше счастливое маленькое семейство. Я очень рада, что она очень любила моего Николая Александровича и знала его – он, как сын родной, за ней ходил во время ея последней болезни, так как очень любил ее тоже».

После смерти Марии Федоровны в 1928 году супруги Куликовские стали жить в маленькой усадьбе Баллеруп, неподалеку от Копенгагена.

Сыновья их – Тихон и Гурий – окончили русскую гимназию в Париже и потом стали офицерами датской гвардии.

Усадьба Баллеруп – с домом и фермой – превратилась в датский центр русской эмиграции. Здесь Ольга Александровна продолжала заниматься живописью и начала осваивать искусство иконописи.

Она раздаривала сотни эскизов, рисунков, картин друзьям и знакомым, регулярно устраивала в Копенгагене выставки и выпустила большим тиражом несколько серий открыток со своими произведениями.

Ее художественный талант был высоко оценен критиками, и картины, акварели и рисунки Ольги Александровны стали демонстрировать в Лондоне, Париже и Берлине.

Во время Второй мировой войны в доме Куликовских часто бывало множество военных в немецкой военной форме, и местные жители считали их нацистскими прихвостнями.

На самом деле это были русские солдаты и офицеры, служившие в немецкой армии, и Куликовские принимали их как соотечественники соотечественников.

После окончания Второй мировой войны бывшие солдаты и офицеры германского вермахта стали еще более ненавистны датчанам. А немецкую военную форму – одинаковую для всех – носили не только немцы, но и люди других национальностей, не исключая русских.

По подсчетам историков, в гитлеровской армии – кроме власовцев, носивших собственную форму, служило около миллиона русских и украинцев, и все они очень боялись оказаться в плену у своих недругов, ибо это означало для них или смерть, или – Сибирь. Понимали это и супруги Куликовские. Они прятали беглецов, являвшихся к ним в дом, а потом отдавали знакомому полицейскому, а тот отправлял их в Копенгаген, на датские суда, шедшие в Южную Америку.

Вскоре Куликовским сообщили, что Сталин отдал распоряжение убить Ольгу Александровну, и она, очень испугавшись этого, в 1948 году со всем семейством уехала в Канаду.

Там, в 1958 году, на ферме Хэлтон, неподалеку от Торонто, в возрасте 77 лет скончался Н. А. Куликовский.

Бедную, одинокую, больную великую княгиню приютил у себя дома, в Торонто, капитан Мартьянов. Там, лежа под иконами своего письма, она умерла 24 ноября 1960 года и была похоронена рядом с мужем на русском участке кладбища «Норс-Йорк».

При погребении военный оркестр играл марш Ахтырского полка.