— летний Ираклий Церетели и немногим старше его Георгий Чантурия, на собраниях своих единомышленников высказывались за то, чтобы грузины не служили в советской армии, а дезертировали и возвращались в домой. Идеи этих четырех неформальных лидеров, постоянно координирующих свою деятельность, получали все большую поддержку у населения. Кроме того, к ним откуда-то поступали и финансовые средства, отследить источник которых органы госбезопасности республики не могли или не хотели, а у военной контрразведки для этого не было ни средств, ни полномочий.

Обстановка стала накаляться осенью 1988 года спустя несколько месяцев после прибытия Матросова в Закво. Уже в сентябре от станции метро «Делиси» к штабу округа потянулись непрерывные колонны демонстрантов, которые с транспарантами «Оккупанты убирайтесь домой!» и криками «Гигаумарджос!» дефилировали у здания штаба округа. По заданию руководства, Матросов в гражданской одежде неоднократно сливался с колоннами демонстрантов, вслушивался в их разговоры, хотя, конечно понимал далеко не все. В нем все более росло убеждение, что эти молодые люди ведут себя весьма и весьма неадекватно. Дело было не только в фанатичной ненависти к русским, которая непонятно откуда вдруг так внезапно возникла, не в том, что большая часть юношей и девушек, не скрываясь, прямо здесь употребляли наркотики, а в том, что все они как бы пребывали в состоянии невменяемости. Слово «зомбирование» было в то время еще не в ходу, но демонстранты походили именно на зомбированных людей. Командование и офицеры округа понимали, что добром это все не окончится, наиболее решительные настаивали на проведении альтернативных демонстраций совместно с грузинской общественностью, но эти предложения вызывали ужас у партийного руководства: «Нет, нет, — не уставал повторять секретарь парткома Закво, — никаких демонстраций, ЦК партии ставит задачу проводить работу с неформалами, вступать с ними в дискуссию».

«О какой дискуссии может идти речь, — недоумевал Матросов, — если эти ребята, кроме наркотиков, ни о чем не хотят и думать. У них ведь и идей никаких нет, просто ходят как стадо, куда ведут их вожаки». Это мнение разделяло и большинство офицеров округа. Часть же наиболее предусмотрительных и дальновидных уже полным ходом строчили рапорта о переводе в Россию.

Тревожные новости поступали из Азербайджана и Армении. Там активизировались местные националистические организации. Активисты «Крунка» вели агитацию за присоединение Нагорного Карабаха к Армении, а националисты в Нахичевани требовали присоединения этого анклава к Азербайджану. Все смешалось в Закавказье: люди еще год назад жившие в мире и согласии становились смертельными врагами; породнившиеся десятилетия назад путем браков армяне и азербайджанцы, становились чужими и в одной, и другой республике; все чаще раздавались голоса в пользу того, чтобы армяне убирались из Азербайджана и наоборот.

Осенью Матросову пришлось побывать в Ереване. Древний город, которому исполнилось более 2500 лет, выглядел удивительно молодым. Новые высотные дома, широкие, утопающие в зелени проспекты, огромное количество машин на улицах создавали впечатление, что это город будущего. Как не похожи были на него города его родной Сибири: Томск, Омск, Новосибирск, в которых частный сектор из одноэтажных деревянных домов составлял больше половины общей площади. Здесь же в Ереване ему в одном из музеев показали дореволюционные фотографии города. Какое поразительное различие: узенькие ухабистые улицы, в которых две арбы не разъедутся, одноэтажные подслеповатые домишки. «А ведь Ереван теперь стал таким красавцем, только потому, что сюда вкладывались средства, которые не дополучали те же Новосибирск, Омск, Томск, да и десятки других русских городов, — невольно подумал Матросов. — Вот она русская душа- последнюю рубаху отдай другому, а сам ходи голым».

Побывал он с местными коллегами из городского управления КГБ и в ресторане. Блюда армянской кухни ему понравились. После нескольких тостов, как водится за здоровье самого гостя, его родителей, старшего брата — русский народ, соответственно и за Армению, пошли застольные разговоры.

— Нет, ты только послушай, — горячился один из хозяев стола, обращаясь к Сергею, — все великие люди вышли из армян. Баграмяна знаешь? Великий полководец! А Шарль Азнавур — лучший в мире певец? А Наполеона знаешь? Тоже армянин.

Самое интересное, как об этом позднее узнал, Матросов, бабушка Бонапарта действительно была армянкой, хотя тогда, впервые услышав об этом, он не поверил.

— А сама Армения при Тигране Втором, — вклинился в разговор другой армянский коллега Сергея, — разве не от Каспийского до Средиземного моря была? А Урарту, это разве не Армения? За две тысячи лет до нашей эры, уже здесь на территории Турции жили армяне. Озеро Ван знаешь? Центром Армении было.

— Предлагал же Жуков Сталину, — подключился к разговору следующий, — отобрать у турок исконно армянские земли, да тот не захотел, а то снова была бы Армения от моря и до моря.

— А почему все таки армяне сейчас требуют, чтобы азербайджанцы покинули Армению, — осторожно поинтересовался Сергей, — они ведь тоже живут здесь давно.

— Как ты не понимаешь, — разгорячился более молодой, — азербайджанцы — это турки, нет такого народа азербайджанцы А турки во время геноцида уничтожили три миллиона армян. Армяне их резать не будут, мы христиане, но пусть убираются из нашей страны ко всем чертям.

Матросов счел за лучшее сменить щекотливую тему, дальнейший разговор в таком русле ни к чему хорошему не привел бы. Но Сергей сделал для себя вывод: армяне в отличие от грузин, к России и русским относятся очень доброжелательно, хотя антипатией к азербайджанцам проникнуты все слои армянского общества.

Разразившееся 7 декабря Ленинаканское землетрясение на время примирило оба народа. Из Баку даже вылетел самолет, имевший на борту более ста человек, спешивших на помощь пострадавшим, но при заходе на посадку он разбился. Азербайджанцы обвинили в происшедшем армян, и вражда вспыхнула с новой силой.

Между тем, в начале 1989 года в Тбилиси молодежное движение вступило в новую стадию. По всему проспекту Руставели напротив Дома правительства демонстранты шагали с утра до вечера, выкрикивая антиправительственные лозунги. Гамсахурдия объявил, что в этой акции должна принять участие вся студенческая молодежь, а те из преподавателей, кто поставит студентам неудовлетворительные отметки, горько пожалеет. Окрыленное студенчество ринулось к Дому правительства. На тротуарах, появились десятки палаток, в которых находились юноши и девушки, объявившие бессрочную голодовку.

Матросову было достоверно известно, что широко разрекламированная голодовка — это чистая фикция, ночью «голодающим» привозили не только еду, но и спиртное. Он сам это не раз наблюдал, затесавшись в толпу молодежи. К этому времени он уже серьезно продвинулся в изучении грузинского языка и понимал большую часть разговоров, хотя сам старался отвечать односложно.

4.

В начале апреля Сергей уехал в Москву на курсы переподготовки. Но сразу же после событий 9