Десятого декабря, когда Элиза с дядей Казимиро поехали за город, чтобы набрать мха для рождественского вертепа, дядя по дороге пересказал ей «Отверженных» Гюго.

Элизу поразила в самое сердце история Козетты. Перед смертью мать попросила заботиться о ней пару трактирщиков, которых считала порядочными добрыми людьми, а они оказались настоящими мучителями. Еще коварнее были две их дочери со странными именами Эпонина и Азельма: они запрещали бедной Козетте, у которой не было игрушек и которой приходилось делать самую тяжелую и черную работу, не только играть с их куклой, но даже прикасаться к ней.

Но доблестный каторжник Жан Вальжан, сбежавший из тюрьмы и разбогатевший, явился спасти сироту. Первым делом он подарил ей куклу, такую необыкновенную, что злые дочки трактирщиков лопнули от зависти.

— А что если мы тоже так сделаем? — сказала Элиза Приске в тот день, когда они возвращались с ежедневной прогулки к «Детскому раю». — Что если мы подарим Иоланде и Аделаиде такие игрушки, которым все Звевины и в подметки не годятся. Красивее всего, что когда-либо видела учительница.

— По-моему, лучше не искать какие-то особенные игрушки, — предложила Розальба, — а просто подарить им те, которые нравятся Звеве и которые она не сомневается получить.

— А ты знаешь какие?

— Я видела ее список в магазине. Она, конечно, потребовала Притти Долл и черную плюшевую пантеру, самую большую. А еще, представьте себе, шотландское платьице из тафты с юбкой-воланом и пальто из верблюжьей шерсти с коричневыми бархатными пуговицами.

Девочки всегда удивлялись, когда кто-то заказывал в подарок одежду. Ее ведь и так родители все время покупают. Какой же это тогда подарок?

Приска скандалила из-за каждой новой покупки, потому что очень привязывалась к старой одежде и не хотела с ней расставаться. Из «новых» вещей она охотно принимала только пальто и куртки, которые становились малы Габриеле, потому что они застегивались на мужскую сторону, и ей казалось, что в них она уже очень похожа на юнгу или первооткрывателя.

— Синьор Лопез уже принес список в магазин, — продолжала Розальба, — но не оставил никакого залога, и папа не считает себя обязанным «бронировать» эти подарки.

— Значит, тот, кто придет первым с деньгами в кармане, может их унести! — торжествующе подхватила Элиза.

Идея, конечно, замечательная, но как ее осуществить? Розальба знала, сколько стоит каждая из этих вещей, и вместе выходило тридцать пять тысяч лир. Даже если разбить копилки и собрать все их сбережения, такой огромной суммы им никак не набрать.

— Спокойно. Значит, мы просто украдем эти подарки. Розальба будет отвлекать синьора Пираса, а мы проберемся в магазин ночью, — предложила Приска.

— Ничего не выйдет. У меня даже ключей от магазина нет, — сказала Розальба.

— А мы откроем его отмычкой и постараемся не оставлять отпечатков пальцев…

— Прекрасно! Папа заявит в полицию, и когда игрушки и одежду найдут у Аделаиде и Иоланды, их арестуют за воровство, и Звева будет счастлива.

— Нужно придумать что-нибудь другое, — сказала Элиза.

— Давайте посоветуемся с дядей Леопольдо, — предложила Розальба. Она уже удостоверилась раньше, что доктор Маффеи был единственным из знакомых ей взрослых, на которого можно положиться.

Итак, они отправились к нему в клинику и попросили аудиенции.

— Да вы настоящие маленькие стервы! — заметил доктор Маффеи, когда девочки изложили ему свой план. — Чем ваша бедная одноклассница это заслужила? Что она вам сделала?

— Бедная! — взорвалась Приска. И, не говоря ни слова, достала измятую записку и сунула ее под нос дяде Леопольдо.

— Хм, ну да! Вы правы. Это она стерва. Она заслуживает и большего, эта зазнайка. Но я не понимаю, при чем здесь я. Что вы от меня хотите?

— Совета, — сказала Розальба.

— Мне кажется, он вам не требуется. Вы и так уже все продумали. Здесь нужен не совет, а деньги в долг.

— Точно, — сказала Приска.

— Но вы отдаете себе отчет, что для ребенка вашего возраста это огромная сумма. Какие гарантии погашения долга вы можете предоставить?

Розальба сникла. Она была дочерью торговца и к тому же хорошо считала, так что понимала отчаянность их финансового положения.

Но Приска умоляюще сложила руки:

— Не мог бы ты одолжить нам эти деньги? Мы вернем тебе, когда вырастем. Мне достанется в наследство жемчужное ожерелье бабушки Приски и ее бриллиантовые сережки.

Элиза лягнула ее под столом ногой. Она ненавидела просить денег у дядей, даже чтобы купить такие необходимые вещи, как новые тетрадки или перья. Но дядя Леопольдо как будто не расслышал.

— Как ты думаешь, твой папа может предоставить вам кредит? — спросил он Розальбу. Розальба помотала головой. В магазине прямо над кассой висело объявление:

ИЗБАВЬТЕ НАС, ПОЖАЛУЙСТА,

ОТ НЕОБХОДИМОСТИ ОТКАЗЫВАТЬ.

В ЭТОМ МАГАЗИНЕ НИКОМУ

НЕ ПРОДАЮТ В КРЕДИТ.

— Тогда ничего другого не остается, — заключил дядя Леопольдо. — Эти деньги вам придется заработать.

— Но как? И потом, мы потратим на это целую вечность, а Рождество уже через две недели, — возразила Элиза.

— Я заплачу вам вперед. Скажем так, это будет не долг, а рабочий контракт, — сказал дядя Леопольдо. — Ты, Розальба, посчитай-ка, сколько должна заработать каждая из вас, чтобы получилась нужная сумма.

Розальба покорябала на листочке и сказала:

— 11 667 лир…

— Отлично. На такую зарплату вы нанимаетесь с сегодняшнего дня до конца пасхальных каникул.

— А что нам надо будет делать?

— Значит так. Элиза каждые выходные будет мыть мне машину. Снаружи и внутри. Будет вытряхивать коврики, чистить щеткой кресла и выводить на них пятна, стирать пыль с приборной доски, вытряхивать пепельницы, полировать руль. И шины: тщательно мыть теплой водой и вытирать насухо. Хорошо?

— Хорошо, — со вздохом ответила Элиза. Она ненавидела запах в салоне автомобиля, ее от него просто тошнило. А еще больше запах гаража, в котором ей придется работать. Но она понимала, что это очень великодушное предложение и отказываться нельзя.

— Розальба, — продолжал доктор Маффеи, — раз в неделю будет приходить к нам домой, брать стремянку и выбивать пыль из всех книжек в моей библиотеке, полка за полкой. Это тонкая работа. Каждым томом нужно три раза хлопнуть по подоконнику. И, разумеется, ставить их на место нужно не как попало, а ровно так, как они стояли.

— Эту работу могу делать я… — вызвалась Приска. На самом деле из трех подружек она была главной по книгам. И возможность провести столько времени в кабинете своего тайного возлюбленного казалась ей очень соблазнительной.