Гелена получила приказ от немецких спецслужб остаться в Советском Союзе, переехать в другой город, найти «интересную» работу и войти в доверие к властям. Она устроилась официанткой в столовой для начсостава штаба армии.

Когда началась война, Ягодзинская на несколько дней исчезла, а с приходом гитлеровцев снова стала появляться на улицах Львова и Станислава, но уже в форме сотрудницы гестапо. Особенно подло вела себя Ягодзинская во второй половине июля и середине августа 1941 года, когда часть войск нашей 6-й армии были окружены в районе Умани и многие военнослужащие попали в плен к фашистам.

Здесь же в ходе битвы за город был тяжело ранен в левую ногу командующий шестой армией генерал-лейтенант Иван Николаевич Музыченко. В состоянии глубокой контузии в бессознательном состоянии он попал в плен к немцам.

В те дни Гелена разъезжала с гестаповцами по местам сбора советских военнопленных и выискивала объекты для расстрела. Ее интересовал несговорчивый командный и политический состав. Дело в том, что многих она знала в лицо, как и знала командующего армией. И по ее указке гестапо арестовывало, пытало и расстреливало этих людей. Самым подлым в ее действиях было то, что с садистской изощренностью Ягодзинская лично участвовала в пытках и казнях.

Военные контрразведчики теперь точно знали место, где обретает предательница. Руководство Особого отдела Юго-Западного фронта поручило двум армейским чекистам Загоруйко и Юдину выкрасть предательницу и доставить ее на нашу территорию.

В конце декабря 1941 года им удалось узнать, что Гелена и Вальтер собираются ехать в Мариуполь к друзьям Вольфа для встречи Нового 1942 года. В группу захвата, работавшую слаженно, кроме двух офицеров военной контрразведки входили еще трое местных партизан — Петр, Сергей и Прохор. Убедившись, что машина с объектами оперативного интереса выехала из здания зондеркоманды, Загоруйко, как руководитель группы, приступил к осуществлению операции.

От Волновахи до Мариуполя — около 80 километров степной открытой дороги — другого пути не было. Решили предательницу и немца захватить на одном из переездов со шлагбаумом, контролируемым путевым обходчиком Николаем Крищенко, после их возвращения с гулянки. Но возникла проблема — в будке обходчика находился еще немецкий часовой. Его нужно было убрать сразу же после смены. Так и поступили…

Фашист, оглушенный увесистым прикладом ППШ Загоруйко, даже не ойкнул, — кулем завалился на бок. Его волоком оттащили в расположенную рядом посадку…

* * *

Есть такая пословица: «Ждать да догонять — нет хуже».

Одним словом, этот процесс всегда неприятен. Томительно тянулось время, минуты казались часами. И вот мечущийся свет фар заплясал по зимней дороге. Вскоре легковая машина остановилась у закрытого шлагбаума. Из автомобиля вышел водитель и направился к будке выяснять отношения к будке. Там его быстро «успокоили» тем же способом, что недавно и часового. Вслед за шофером из машины выбрался немецкий офицер, заподозрив что-то неладное, и не совсем твердой походкой потопал к сторожке, вынимая на ходу из расстегнутой кобуры парабеллум.

Увидев приближающегося к будке немца, Загоруйко вскинул автомат и полосонул очередью по офицеру. Фриц, чуть подпрыгнув, тут же снопом завалился на спину в снежную заметь у обочины дороги. И тут вдруг распахнулась вторая дверца, и на заснеженное шоссе выскочила женщина в военной форме. Отстреливаясь короткими очередями из автомата, она побежала в сторону Волновахи. Ни секунды не раздумывая, Загоруйко бросился по глубокому заснеженному полю следом за беглянкой.

— Требую остановиться, буду стрелять, — вскричал он.

Контрразведчик стал уже ее настигать, как она неожиданно резко остановилась, повернулась в полоборота и ударила по преследователю длинной автоматной очередью. Уже падая, наш офицер нажал на спусковой крючок ППШ. Ягодзинская, взмахнув руками и выпустив «Шмайсер», упала навзничь и замерла.

Загоруйко получил тяжелое ранение — шесть пуль попали в живот. Понимая, что его состояние безнадежно, не захотел быть обузой для боевых товарищей. Он вытащил пистолет ТТ — последовал одиночный выстрел. Партизаны подбежали к нему, но помощь чекисту уже не требовалась.

От оглушенного шофера-гестаповца удалось узнать, что убитые — офицер военной разведки Вальтер Вольф, а женщина — его любовница, то ли украинка, то ли полячка, — сотрудница гестапо Гелена Ягодзинская.

Так закончилось дело Гелены Ягодзинской, начатое еще Алексеем Кузьмичем Лойко в бытность его начальником А.Н. Михеева.

Задание Особого отдела Юго-Западного фронта было выполнено, о чем, к великому сожалению, уже не мог знать Анатолий Николаевич…

Желание быть на самом острие событий наконец у Михаила Степановича Пригоды осуществилось. Стены Лубянки, как он считал, не давали ему расправить крылья — он готовился к большим делам там, где ежечасно разворачивались и проходили крупные мероприятия, окрашенные конкретикой ежедневной борьбой с невидимым врагом, готовившимся к внезапному прыжку. Здесь ярче виделся лик войны.

Прилетев во Львов, он со знанием места расположения отдела направился по нужному адресу. В тихом переулке на окраине Львова, пересекающем Варшавскую улицу, за чугунным литым забором стоял двухэтажный особняк. Огромные липы и каштаны скрывали его от глаз посторонних в глубине двора. Однако крохотное КПП с дежурным красноармейцем выдавало его как какой-то армейский объект. Именно в этом здании размещался Особый отдел Главного управления госбезопасности НКВД шестой армии.

Пригода прибыл на новую службу утром и представился начальнику военной контрразведки армии бригадному комиссару А.Б. Моклецову, который принял его радушно. О приезде такого помощника, да еще из центрального аппарата, совсем недавно грамотно проведшего инспекцию отдела, Алексей Борисович и не мечтал.

— Здравствуйте, здравствуйте, Михаил Степанович, рад вашему прибытию. Один я уже замотался. Более двух месяцев без заместителя — тяжко. Горячо тут, даже очень горячо. Лубянка знает о треволнениях шестой армии и нашего брата, да и вы держали на пульсе львовские проблемы не один месяц. Как говорится, пусть маленькие радости делают приятным каждый день, а приятные дни складываются в счастливую жизнь. В конце концов, любые перемены несут в себе новые возможности. Но, судя по всему, наше счастье в одном — в борьбе и победах над озверелым противником. Победим — обеспечим счастливую жизнь себе, людям и Родине. Другого результата не должно быть…

Они победят лютого врага, многие погибнут в этой борьбе, спасая Отчизну, не зная, не ведая, что найдутся ровно через пятьдесят лет предатели, которые изнутри взорвут Советский Союз.

— Это верно. Вдвоем, да еще с таким боевым коллективом, легче будет воевать с абверовской агентурой. В победах над ней и есть наше счастье, и счастье людское, и счастье Отчизны, над которой нависла коричневая туча открытых врагов — нацистов и тайных его прислужников, — образно, даже с некоторым пафосом заметил Пригода. — Несмотря на то что я русский по национальности, наверное, что-то есть и от украинца. Кстати, слово «пригода» на местном языке знаете, что обозначает?