Нельзя сказать, чтобы раньше Бранд вел себя с Джексомом недостаточно уважительно. Но столь подчеркнутое внимание так ошеломило юношу, что он несколько мгновений молчал, не в силах прийти в себя. Бранд ожидал, пока юный лорд изволит заговорить с ним, с таким почтением, какое он выказывал только Лайтолу или какому-нибудь высокому гостю. Джексом с некоторым смущением вспомнил свою недавнюю выходку за завтраком — может быть, все дело в ней? Но Бранда не так-то просто устрашить! У него был острый глаз, твердая рука, решительно сжатый рот и то чувство достоинства, которое, по мнению Лайтола, всегда является признаком надежного человека.

— Знаешь ли, Бранд, я нигде не могу найти спасения от этих файров. Всюду за мной увязываются зеленая Диланы — и мне, право, не хотелось бы об этом говорить, — но твой синий тоже. Нельзя ли покончить с этим?

На лице дворецкого отразилось неподдельное изумление.

— Иногда, — продолжал Джексом, — человеку хочется побыть наедине с собой, совсем одному. И потом, ты ведь знаешь, какие файры болтливые. Им может что-то померещиться и… Ну, словом, ты понимаешь сам.

Бранд, разумеется, понимал; как бы его ни удивила или позабавила просьба Джексома, он ничем не выдал своих чувств.

— Прошу прощения, лорд Джексом. Недоглядел. Ты же помнишь, как Дилана переживала, когда вы с Рут'ом начали летать в Промежутке. Тогда файров посылали с вами для страховки. Нужно было давным-давно отменить это распоряжение.

— С каких это пор, Бранд, я стал для тебя лордом Джексомом?

Губы дворецкого дрогнули.

— Со вчерашнего утра… лорд Джексом.

— Бранд, я вовсе не настаиваю…

Бранд чуть склонил голову, предупреждая дальнейшие объяснения.

— Лорд Лайтол справедливо заметил: ты уже достаточно взрослый, чтобы вступить в свои права. И нам, лорд Джексом, — Бранд непринужденно улыбнулся, — надлежит вести себя сообразно твоему новому положению.

— Ну что ж, если так, то… спасибо, — Джексом поспешно ретировался, чтобы окончательно не уронить своего достоинства, и быстро зашагал по коридору.

Завернув за угол, он остановился и, прислонившись к стене, стал обдумывать услышанное. «Достаточно взрослый, чтобы вступить в свои права…» И посему лорд Грож задумал женить его на своей грудастенькой дочке. Осмотрительный владетель Форта никогда не пошел бы на это, имей он хоть малейшее сомнение, что будущего зятя утвердят в правах. Теперь такая перспектива всерьез тревожила и смущала Джексома — а ведь еще вчера он был бы вне себя от счастья… Стоит ему официально стать лордом Руата, как он тут же лишится малейшего шанса взлететь с боевым крылом. Нет, не хочет он править Руатом — во всяком случае, пока. И уж совсем ему не улыбается посадить себе на шею жену, которую он к тому же и в глаза не видел.

Надо было сказать Менолли, что любая девчонка в холде рада-радешенька ему услужить, возымей он такое желание. Не то чтобы он стремился следовать примеру других воспитанников — с весьма вольными взглядами… Нет, ему вовсе не нужно, чтобы его считали распутником вроде Мерона. Или взять того молодого дурня, сынка лорда Лауди… Лайтолу пришлось отослать его домой под каким-то благовидным предлогом, которому все равно никто не поверил. Нет ничего зазорного, если лорд приживет пару полукровок, но разбавлять кровь рода — дело другое. Однако придется, видимо, завести какую-нибудь девчонку посмазливее — нужно же иметь надлежащее оправдание для тех часов, которые они с Рут'ом потратят на куда более важные дела.

Джексом оттолкнулся от стены и, сам того не замечая, расправил плечи. Что ни говори, почтительность Бранда придала ему уверенности. Теперь, когда он подробно обдумал последние события, он припомнил и другие признаки изменившегося отношения домочадцев — просто волнение из-за огненного камня сделало его слепым ко всему остальному. Вот и Дилана не пичкает его за столом выше горла, и Дорса стало не видно и не слышно. А Лайтол больше не предваряет утренние распоряжения вопросами о здоровье Рут'а, а переходит прямо к делу.

В тот вечер, когда Джексом вернулся из мастерской кузнецов, Лайтол с Файндером сгорали от желания узнать, о чем же поведал Вансор, и разговоры затянулись дотемна. Воспитанники — да и другие домочадцы — сидели, словно проглотив языки, и Джексом решил, что их необычная молчаливость вызвана его занимательным рассказом. Ведь, как правило, ни Лайтол, ни Файндер, ни Бранд за словом в карман не лезли.

На следующее утро он выскочил из-за стола, едва успев проглотить кусок мяса с лепешкой и кружку кла; днем ожидалось Падение Нитей на юго-западные поля, только что давшие молодые всходы, а путь туда был неблизкий. Дилана проводила его горестным взглядом, но не осмелилась сказать ни слова.

«Нужно было давным-давно поставить их всех на место!» — думал Джексом, входя в свои покои.

Было заведено, что никто не смеет беспокоить его в те часы, когда он занимается Рут'ом. Только теперь Джексом вполне оценил всю прелесть этой, пусть кратковременной свободы. Обычно он обихаживал дракона рано утром или поздно вечером — чистил его и смазывал кожу маслом. Раз в четыре дня они с Рут'ом отправлялись поохотиться — белому дракончику полагалось питаться чаще, чем его более крупным сородичам. И всегда за Рут'ом увязывались файры — неизменные участники его трапез. Большинство владельцев имели обыкновение кормить своих питомцев с рук, но файры обожали свежую, только что убитую дичь, и люди давно с этим смирились. Непредсказуемые существа эти огненные ящерицы! Никто не сомневался, что с момента Запечатления они нежно привязывались к своим владельцам, однако порой ими овладевали внезапные страхи и причуды, и они часто исчезали, иногда надолго. А возвратившись, вели себя так, будто никакой отлучки не было, — разве что передавали какие-то невероятные картины.

Джексом знал, что сегодня Рут' не прочь поохотиться — он ясно чувствовал растущее нетерпение своего зверя. Посмеиваясь, юноша натянул тяжелую летную куртку и влез в меховые сапоги, попутно вежливо поинтересовавшись, что Рут' желает на обед в этот раз.

«Птицу — толстую, мясную, с равнин. Я сыт по горло жесткими горными тварями!» — Рут' фыркнул от отвращения.

— Тогда отправимся на западные луга, — сказал Джексом, перешагнув порог вейра.

Рут' легонько ткнулся носом Джексому в грудь, и тот через толстую куртку ощутил его прохладное дыхание. В огромных глазах дракона сверкали красные искры — признак здорового голода. Приблизившись к тяжелым металлическим дверям, выходившим во двор конюшни, Рут' распахнул их сильным толчком передних лап.

Руатанские файры уловили настроение Рут'а и возбужденно носились кругами, предчувствуя скорый пир. Джексом оседлал дракона и послал его вверх. Старый коричневый, восседавший на скалах, пожелал им счастливой охоты, а его всадник приветственно взмахнул рукой.

Кроме десятины, получаемой от холдов, все шесть Вейров содержали собственный скот и огромных нелетающих птиц для прокорма своих драконов. Впрочем, ни один из лордов не возражал, если какой-нибудь всадник изредка заимствовал быка из его стад или пару-тройку мясных птиц. Поскольку Джексом — будучи лордом — имел законное право на все имущество Руата и подвластных ему малых холдов, его охотничьи вылазки воспринимались подданными как знак благоволения. Лайтол не беспокоился — его питомец отлично знал, как распределять свои экспедиции, чтобы не особо обременять фермеров.