Филиппов задумался, а потом сказал:

– Все.

После этого он принялся мыть руки антибактериальным мылом.

Отобедав, выехали в село Холуево. Демон вел «десятку» в мрачном настроении. У дорожного знака «Холуево. 2 км» он нажал на тормоз и вывел машину на обочину.

– Дальше пешком, – сказал он.

– Правильно. Туда таким, в косичках, путь заказан, – весело отозвался Матвеев с заднего сиденья.

– Это феодализм! Это, как его… – Демон пытался подобрать еще слово, потом сердито обернулся к Матвееву и Сашке. – Возмутительно. А ты, мент, еще и радуешься такому обстоятельству!

– Но-но, – построжал Матвеев.

Увидев замешательство Демона от своего афронта, совершенно довольный собой, он толкнул дверцу и вышел из машины, следом вышел Филиппов и последним Сергей.

До села хлюпали в жидкой грязище. Матвеев шел в добротных сапожках, ему было все равно, а Сергей с Сашкой изрядно промочили ноги. Еле нашли дом, где квартировала Анжела Устинова, – подсказал встречный бухарь в телогрейке, кирзовых сапогах и семейных трусах.

Пройдя во двор, долго стучали в дверь веранды. Дом был бревенчатый, старый. Вышла задумчивая тетка лет пятидесяти.

– Чего вам?

– Нам Анжелу, – сказал Сергей.

– А вы кто?

– Мы друзья.

Сергей успел заметить, что на одном из окон дрогнула занавеска – Анжела наблюдала за ними в щелку.

– Скажите, мы от Татьяны Крючковой. Нам надо поговорить с ней. Всего десять минут, – торопился убедить тетку Сергей.

– Ждите здесь.

Сергей обернулся к своим сопровождающим. Матвеев переминался с ноги на ногу с совершенно безмятежным спокойствием. Сашка, наоборот, чуть пританцовывал, словно очень хотел по-маленькому. Сергей не питал особых надежд на визит к Анжеле Устиновой, просто по ходу дела возникла возможность выяснить, какие отношения у группировки Вазелина с братвой Паши Степного. Из виденного прежде следовало, что «степные» с «вазеловскими» ладили, а споры решали мирно (малой кровью).

Дверь отворилась, и на улицу вышла, в накинутой на плечи шали, эффектная, чуть полноватая молодая женщина.

– Вы хотели со мной поговорить? – спросила она.

– Меня зовут Сергей Баринов, я сыщик – частный детектив. Я расследую одно частное дело и по ходу его вышел на Пепса и Харви Райнота.

Анжела вздрогнула при упоминании имен своих обидчиков.

– Они погибли, – поспешил сказать Сергей. – Вы знаете?

– И что? – уже отчужденно спросила Анжела. – Они обидели меня и отца. Отец из-за них…

– Я знаю. Все знаю. Я, собственно, не из-за них здесь. Кто вам посоветовал обратиться за помощью к Паше Степному?

– Вам какое дело? – возмутилась Устинова.

– Самое прямое! – вдруг грубо вмешался Матвеев, оттеснив Сергея, и впихнул Анжеле в лицо свое развернутое удостоверение. – Оперуполномоченный Матвеев. Ты, сука, навела бандитов – они убили человека!

– Они напали на меня и отца! – взвизгнула Устинова.

– В полицию почему не заявила? Самосуд организовала? На хрен увезу сейчас в наручниках, и сядешь лет на десять!

Устинова побледнела, хватала ртом воздух, не зная, как ей быть.

– Быстро колись: кто тебя к Пашке отправил?! Ну? Я же по глазам вижу, что ты в этих делах не сечешь, тебя научили… А это подстава! Скажи: кто? И сиди себе на хрен в этой деревне до окончания века!

– Мне Таня посоветовала. Таня! – она уже обращалась к Сергею, ища в его глазах защиты.

Сергей в душе порадовался – Матвеев ему здорово помог. Не будь его, ушел бы он ни с чем восвояси. Оказывается, Крючкова научила подругу искать правды у бригады «степных». А какая у бандитов правда? Или ограбят, или убьют. Значит, она хотела смерти Пепса и Члена. Хотела. А говорила: «Я слабая женщина, я их всех простила…»

Когда шагали по грязи обратно, Филиппов дернул Сергея за рукав.

– Получается, Крючкова – организатор всех убийств?

– Как ты догадался? – изобразил удивление Сергей.

– Сложил два и два.

– Никому не говори, что ты слышал из уст Анжелы.

– Почему?

– Прежде всего – презумпция невиновности. Надо проверить все варианты. И потом, у меня другие планы в этом расследовании.

– Помню… Но ты собираешься найти убийцу Игрока?

Сергей молча посмотрел на Филиппова. Сашка понял, что молчание не всегда знак согласия.

– Вот. Найдешь ты убийцу, и что дальше? – мягко спросил Филиппов.

– Дальше будет видно, – сказал Сергей.

Неожиданно он повернул голову к Матвееву, попросил его отправить какую-то телеграмму, дал ему бумажку с адресом и деньги.

Сердитый Демон стоял рядом со своей машиной, толкая ногой левое переднее колесо.

– Демон, я не говорил только с Крольчонком. Кто он?

– Он король азартных игр. Его ребята контролируют два подпольных игровых клуба.

– Почему Крольчонок?

– В смысле? – не понял вопроса Демон.

– Почему его зовут Крольчонок? – уточнил вопрос Сергей.

– Трахается быстро, как кролик. Тык-тык-тык-тык.

– Гы-гы-гы-гы, – задергал шеей Матвеев. Ему понравилось сравнение. Заметив скошенный взгляд Демона, примирительно заверил: – Я ничего не слышал… Вы меня до управления подбросьте.

– Зачем тебе в управление? – насторожился Демон. – Говорил, что свободен…

– Надо мне. Ты, бандюк, крутого из себя не строй. Когда я злой – бью больно, долго чесаться будешь.

– Он шутит, Дима, – сказал Сергей, усаживаясь в кресло «десятки».

– Верю, – буркнул Демон.

Доставив Матвеева к областному управлению внутренних дел, оттуда напрямую помчали к бывшему казино «Домино», ныне, после запрета на игорный бизнес, оно называлось «лотерейный клуб». Чем отличалось первое от второго, было не ясно никому, но первое запретили, а второе процветало и прибавляло в оборотах. «Лотерейный клуб» работал не круглосуточно, как другие подобные заведения в городе, а с восьми вечера до восьми утра, но и днем за зеркальными окнами теплилась жизнь – персонал прибирался, в баре мылись стаканы, загружались полуфабрикаты в холодильник кухни, в тесном кабинете управляющего братва подсчитывала ночные барыши.

Демон провел Сергея беспрепятственно в кабинет (Филиппов остался в баре, заказав себе окорочок-гриль). Посреди кабинета, на полу, стояла большая картонная коробка из-под унитаза, наполненная доверху тысяче– и пятитысячерублевками. Вокруг на стульях, согнувшись, сидели славяне и кавказцы в белых рубашках, классического покроя серых брюках и цветных подтяжках (ни много ни мало – мафиози из Чикаго!) и считали деньги. Набирая пачки по сто купюр, перетягивали цветными резинками и передавали их худому мужику лет сорока в белом костюме. Он укладывал рыхлые пачки в распахнутые титановые чемоданы. Некоторые пачки, непонятно как отбираемые, мужчина укладывал в старинный саквояж из рыжей кожи.