– То обязаны были обнаружить и след муженька? Для меня это не довод, но пусть будет… Кстати, а почему собачку по следу не пустили?

– Смысла не было. Здесь все успели затоптать.

Берсеньев поднялся на веранду и стал осматривать дверь.

– Вскрыть ее дело двух минут, – пробормотал себе под нос.

– Что и сделал убийца, – добавила я, пританцовывая рядом.

– Кончай злиться и включи мозги, – посуровел Берсеньев. – Неизвестный тип взламывает дверь, хозяйка, само собой, этого не слышит…

– Она могла быть в кухне.

– Но возвращается и видит здесь постороннего мужика. – Мы к тому моменту вошли в комнату, Берсеньев подтолкнул меня к двери, что вела в кухню, и продолжил: – Попытайся представить, как все было… Ты входишь и видишь меня… Что дальше?

– Заору и брошусь бежать.

– Умница. Но она почему-то этого не сделала.

– Допустим, он ударил ее сразу… – Я покачала головой, сообразив: мое предположение никуда не годится, труп женщины, судя по пятнам, лежал довольно далеко от двери, а о том, что его сдвигали с места, бывший ничего не говорил. – Дверь открывается в комнату. Он спрятался здесь, дал ей возможность пройти вперед и ударил ножом. Первый его удар оказался практически смертельным, поэтому она не сопротивлялась.

– Ага, – кивнул Берсеньев без тени иронии. – Хотя есть еще вариант. Она увидела человека, бояться которого ей и в голову не пришло.

– Ты опять за свое? Отпечатков обуви Одинцова на лужайке не было, значит, он вошел со стороны улицы, а пройти через кухню так, чтобы Ирина его не увидела, попросту не мог…

– Ладно, будем придерживаться твоей версии, но следы ботинок сорок третьего размера в комнате отсутствовали.

– Он мог разуться, – буркнула я.

– На веранде, надо полагать?

– Вот именно. Убив женщину, он сбежал, прихватив орудие убийства.

Берсеньев, перестав обращать на меня внимание, поднялся на второй этаж. Я сочла это излишним, устроилась за барной стойкой и еще раз огляделась. Почти сразу возникло странное чувство: будто, кроме меня, в просторной комнате был еще кто-то… Я поежилась, холодок пробежал по спине. В голову полезли самые нелепые мысли, хотя в ту минуту я таковыми их не считала. Душа человека до сорокового дня присутствует среди живых, здесь, на земле, и только потом отправляется в неизвестность…

– Ирина? – точно против воли пробормотала я. За спиной что-то со стуком упало, я резко повернулась, сердце застучало с утроенной скоростью. Все вещи на местах… Я вытерла вспотевший лоб и попросила: – Помоги мне… – И тут же покачала головой в досаде. – Великий сыщик, мать твою, с духами начала разговаривать… Осталось купить круглый стол и заняться спиритизмом. – Ирония вкупе с досадой вовсе не избавили от внезапного беспокойства. – Эй, – громко позвала я Берсеньева, находиться в кухне одной не было никакой возможности…

Сергей Львович возник на лестнице и спросил:

– Ты что, с привидением столкнулась? Вид у тебя малость нездоровый…

– Нашел что-нибудь? – спросила я, силясь вернуть себе душевное спокойствие и мало веря в чужую удачу.

– Альбом с фотографиями, компьютер, – ответил Берсеньев, спускаясь. – Там тоже много фотографий, но вряд ли они нам помогут.

– А почтовый ящик?

– Она переписывалась с некой Людой. На первый взгляд ничего интересного. Та самая подруга, с которой они работали в библиотеке?

– Уверена, следователи с ней уже беседовали. Пойдем отсюда, – попросила я. Берсеньев внимательно посмотрел на меня и кивнул.

Мы направились к входной двери, я резвой рысью, он не торопясь, зачем-то заглянул в котельную, но этого ему показалось мало, и он решил ее как следует осмотреть. Его внимание привлекла стиральная машина, стоявшая здесь. Сергей Львович с самым серьезным видом ее разглядывал, я заподозрила, что он надо мной издевается, и спросила:

– Интересно?

– Так себе. Но на кое-какие мыслишки наводит.

Я подошла, встала рядом и целую минуту таращилась на стиральную машину, после чего с прискорбием констатировала: никаких особенных мыслей она не вызывает, и окончательно решила, что Берсеньев просто издевается. Собралась вопить: «Придурок», – но тут он ткнул пальцем в дисплей машины.

– Быстрая стирка, пятнадцать минут.

– И что? – пытаясь отгадать, куда он клонит, спросила я.

– Очень полезная функция. Ему не нужны были чужие ботинки. Завернул штаны повыше и рванул к реке в одних носках. Вернулся и бросил их в стирку.

– Что за хрень, а? – не выдержала я. – Почему тебе так хочется, чтобы убийцей был он?

– Если честно, мне по фигу, кто ее убил, – с усмешкой поведал Берсеньев. – Я просто прокручиваю все возможные варианты.

– Даже самые идиотские, – кивнула я. – Я уж молчу о том, что в таком состоянии стирать носки… Но он ведь мог предположить, что следователь обратит внимание на его постирушку. За пятнадцать минут их выстирать возможно. Но высушить…

– Верно. Толковый следователь и внимание обратит, и в корзину с грязным бельем заглянет. А значит, вопросы бы возникли. Но… в первые несколько часов следователей очень занимал дворник-таджик. Одинцов же мог поступить куда проще: надеть носки на себя… А чтоб не оставлять на полу мокрых следов, надел тапки, что никаких подозрений вызвать не могло: человек пришел домой, снял куртку, переобулся, а уж потом заглянул в комнату жены… Кстати, полы здесь с подогревом, – кивнул он в сторону каких-то трубок и переключателей. – Возможно, в то утро они были включены. И вряд ли кто-то из ментов сообразил сунуть руку в барабан стиральной машины… Надо узнать, за какое примерно время он высыхает.

– Ты не убедишь меня, что Одинцов – убийца, – прорычала я.

– А я и не стараюсь. Подведем итоги, – весело продолжил Берсеньев, распахивая передо мной входную дверь. – У твоего Гены была возможность совершить убийство и избавиться от ножа. Я сказал «возможность», – он глумливо усмехнулся, а я досадливо вздохнула. – Но отсутствует мотив. С какой стати Одинцову убивать свою женушку? Жили душа в душу, и делить им вроде бы нечего. Предположим, убийство совершил обладатель ботинок сорок третьего размера, и именно его отпечатки пальцев в изобилии найдены в комнате. Тут у нас полный ноль: ни догадок, кто это может быть, ни мотива. Зачем кому-то убивать скромную домохозяйку?

– Ограбление.

– Забудь, – махнул рукой Берсеньев, садясь в машину. – Что это за грабитель, который наносит одиннадцать ножевых ран, и это при том, что жертва даже не сопротивляется?

– Выходит, чья-то месть. Я же тебе говорила, по крайней мере, у двоих человек был повод ненавидеть Одинцова. Миронов, его конкурент, и господин Потапов.

– И кто-то из них убил женщину, пытаясь свалить вину на несчастного мужа? – продолжил веселиться Берсеньев. Коттеджный поселок мы уже покинули и теперь направились в сторону моста.