— Выкуривают из бани? — Железняк ничуть не удивился. — Давно к этому шло. Короче, мне все ясно. Это коменданта вашего надо брать за яйца. От него все идет, точно говорю, к бабке не ходи. У меня уже с весны на него запросы идут. Короче, или он нахапал слишком много, или не поделился с кем надо, или и то и другое. А теперь зачисткой занялся, тварь. Вас выкинет, склады спалит, и на вас же все спишет. Точно говорю, это комендант вас выкуривает, чтоб вы с базы ушли. Так значит, Димыч, эти уроды по твою душу явились?

— Не знаю. Надо посмотреть на них поближе, — сказал Гранцов, надевая «представительские» очки.

— Значит, ведут себя вызывающе? — уточнил мичман. — И на замечания не реагируют? Может быть, они и побить кого-нибудь захотят из хулиганских побуждений?

— Да нет, на почве неприязненных отношений, — поправил его Гранцов. — Ладно, капитан, мы за ними присмотрим.

— Только не трогайте никого там! — попросил Железняк.

— Это уж как получится, — протянул Поддубнов, и Вадим понял, что мичман пришел в себя.

Они еще постояли у входа в шашлычную. Щелкая зажигалкой, Гранцов успел через витрину оглядеть зал. Посетителей было немного. Какой-то здоровяк в кожаной куртке торопливо доедал шашлык. В другом углу зала за сдвинутыми столиками сидела развеселая компания. Три девицы и двое парней с тонкими шеями.

— Это не наши, — сказал Гранцов, отбрасывая сигарету.

— Жалко, — Поддубнов раздвинул бамбуковые гирлянды и шагнул внутрь.

Не успели они устроиться за угловым столиком, как к ним подлетел чернявый улыбчивый толстячок в белоснежной поварской куртке на голое тело.

— Что кушать будем?

— Пока посидим, подумаем, — солидно ответил Поддубнов.

Гранцов знал, что в заведениях общественного питания мичман покупает только пиво, и только бутылочное, и пьет его прямо из бутылки, не доверяя общественным стаканам. Толстячок-официант этого не знал, поэтому продолжал улыбаться и стоять над душой, а его круглый животик нависал над столом:

— Зачем подумаем? Шашлык из баранины, из свинины, из курицы.

— Верно, зачем зря думать, — сказал Гранцов и достал из кармана смятую долларовую десятку, которую брат дал ему на такси. — Валюту принимаете? Организуйте нам что-нибудь вкусное на эту сумму.

— Пить будем?

— Мы за рулем.

— Тогда так, — официант на секунду задумался, щелкая калькулятором. — Шашлык ассорти, нарзан, копченая форель, два пива. Нормально?

— Добро, — кивнул Поддубнов. — Начнем с нарзана.

В руках у него уже появилась зеленая бутылка с этикеткой цвета хаки. Вадим понял, что со склада мичман прихватил не только новую тельняшку. В таких сосудах емкостью 0,250 л содержалась жидкость с аппетитным названием «Спирт пищевой», и в особых случаях старшина Поддубнов использовал ее по назначению, то есть как добавку к пище. Сегодня был как раз такой особый случай.

Если бы Гранцов с мичманом обнаружили в кафе тех, кого искали, то, конечно, они не позволили бы себе продолжить выпивку, начатую еще на Базе. Но двое наглых юнцов не требовали к себе особого внимания, поэтому Вадим расслабился. К тому же сегодня был последний день, когда можно выпить. Завтра будет засада, послезавтра приедут новые хозяева, а с ними не загуляешь. Ничего, утешал его Поддубнов, ко всякому начальству можно приноровиться. И не таких обламывали. Подумаешь, институт! Да у нас академики спиртягу хлестали не хуже бортмехаников. Лауреаты, Герои, секретоносители высшей категории! И похмеляться не брезговали. Ничего, обломаем и твоих сектантов. Поправим ихнюю карму в нашу, русскую сторону, заключил старшина и снова разбавил спирт нарзаном.

Приятный туман обволакивал сознание, но Вадим краем глаза продолжал следить за подопечными Железняка. Что-то не нравилось ему в их поведении. Но только после того, как они заказали еще пять бутылок шампанского, Гранцов насторожился. Он понял, что эти парни не пили. Девок поили, но сами только поднимали стаканы, чокаясь. Они вели себя шумно, они явно хотели казаться пьяными, но они притворялись. Такое притворство способен заметить только пьяный, похвалил себя Вадим.

Теперь он стал внимательнее прислушиваться к соседям. Судя по всему, это были два «дембеля», у которых еще продолжались празднества по случаю ухода на гражданку. Неделю назад, как стало понятно из их реплик, они выбрались из города на дачу к одной из девиц, да и загуляли тут, на глухом озере, пропивая свои шальные деньги. Деньги они привезли из Ингушетии, где служили в охране фильтрационного лагеря. В боевых действиях не участвовали, хотя и пытались рассказать о своих подвигах. Но майор Гранцов, даже в не самом трезвом виде, быстро различал, когда солдат говорит правду, а когда врет. Про вдову, которая запихивала им доллары в подсумок, чтобы ее пропустили к телу мужа — это правда. А про зачистку на окраине Моздока — вранье. Во-первых, Моздок находится не в Ингушетии. А во-вторых, конвоиров, топтунов и прочих овчарок не берут на зачистки. Гранцову уже хотелось вмешаться в их беседу и внести кое-какие поправки, но он сдерживался. Потому что был пьян, а дембеля оставались трезвыми. А трезвые не терпят замечаний от пьяных и отвечают обычно кулаками, не находя других аргументов.

— Да не смотри ты на них, — Борис Макарович наступил ему на ногу под столом. — А то испугаются и убегут. Ты на меня смотри.

— Насмотрюсь еще, — ответил Вадим и нехотя повернулся к окну. — Где там этот Железняк? Он шел на Одессу, а вышел к Херсону?

— Не пой, ты что? Развезло тебя с двух стаканов? Ты закусывай, закусывай плотнее. Смотри, какая форель! Финская, небось. А помнишь, яйца продавались финские по рубль тридцать?

— По девяносто копеек, — поправил Гранцов.

Мичман Поддубнов подпер щеку кулаком и принялся перечислять цены на продовольственные товары. Чувствовалось, что он не в силах расстаться с тем временем, когда люди были уверены в завтрашнем дне, верили партии и ходили строем. Вадим не слушал его, потому что за спиной раздавались гораздо более интересные речи.

Дембеля «наезжали» на официанта. Тот попросил расплатиться за шампанское, а в ответ услышал, что он еще слишком юн, чтобы требовать денег от дедушек. Вадим обернулся и увидел, что официант почесал каракулевый затылок, пожал плечами, улыбнулся, да и пошел к себе обратно на кухню. А вслед ему несся звонкий девичий смех.

— Да где ж он застрял, твой Железняк? — проворчал Поддубнов. — Обстановка осложняется.

Вадим встал из-за стола, аккуратно отодвинув свой стул, и по идеальной прямой вышел на буфетную стойку. Официант сидел за ней, низко пригнувшись к большой кастрюле, стоявшей на полу, и быстро чистил картошку длинным сверкающим ножом.

— Один вопрос, — произнес Гранцов, поправляя надоевшие очки. — Форель у вас финская?

Он сказал первое, что пришло в голову. На самом деле ему хотелось сейчас просто немного поддержать этого толстяка, который оказался один против пьяной агрессивной толпы. Нет, поправил себя Гранцов, пьяные там только девки. А с парнями надо повнимательнее.