— Но так намного легче и быстрее учить слова, — едва слышно сказала мисс Хани.

— Не спорьте со мной, мисс Хани! — рявкнула директриса. — Делайте, что вам говорят! А теперь проверим таблицу умножения и посмотрим, научила ли вас мисс Хани арифметике.

Транчбул зашагала к доске, оставляя за собой какой-то зловещий дух.

— Ты! — Она ткнула пальцем в мальчика по имени Руперт, который сидел в переднем ряду. — Сколько будет дважды семь?

— Шестнадцать, — не подумав, ляпнул Руперт.

Транчбул громко засопела и медленно, мягко ступая, направилась в его сторону, словно тигр, подкрадывающийся к оленёнку. Руперт, почувствовав опасность, попытался исправиться.

— Восемнадцать! — прокричал он. — Дважды семь — восемнадцать! Не шестнадцать!

— Ах ты, безмозглый слизняк! — взревела Транчбул. — Пустоголовый хомяк! Тупица!

Встав позади Руперта, она вдруг протянула свою огромную ручищу размером с теннисную ракетку и, сжав гигантский кулак, схватила мальчика за волосы.

У Руперта были длинные золотистые волосы. Его мама решила, что, если их отрастить немного длиннее, они будут выглядеть более эффектно.

Однако Транчбул терпеть не могла длинные волосы у мальчиков и косички и хвостики у девочек и была намерена продемонстрировать это. Продолжая сжимать золотистые вихры Руперта в кулаке, она одним рывком выхватила маленького, беззащитного мальчика из-за парты и держала его на вытянутой руке.

Руперт заорал не своим голосом. Он извивался, брыкался, дрыгал ногами и визжал, как поросёнок, пытаясь вырваться, а Транчбул бушевала:

— Дважды семь будет четырнадцать! Дважды семь будет четырнадцать! Я не отпущу тебя, пока не повторишь!

— Мисс Транчбул, пожалуйста, отпустите его! — раздался крик мисс Хани. — Вы делаете ему больно! Вы вырвете ему волосы!

— Непременно, если он не перестанет вертеться! — запыхтела Транчбул. — Успокойся ты, жалкий червяк!

Зрелище было не для слабонервных: огромная директриса держит за волосы маленького мальчика, а он, пронзительно крича, корчась и извиваясь, болтается высоко в воздухе и вращается, словно перекрученная верёвка.

— Повтори! — вопила Транчбул. — Повтори: дважды семь — четырнадцать! Живее, а не то я так дёрну тебя за волосы, что вырву их с корнем и набью ими подушку! Ну же, говори! Дважды семь — четырнадцать. Тогда я отпущу тебя.

— Д-дважды с-семь — ч-ч-четырнадцать! — прохрипел Руперт, после чего Транчбул, верная своему слову, разжала кулак, и мальчик, проделав длинный путь, шлёпнулся на пол и отскочил от него, точно футбольный мяч.

— Встань и прекрати хныкать! — рявкнула Транчбул.

Руперт поднялся и направился к своей парте, потирая голову обеими руками.

Дети сидели как загипнотизированные. Ничего подобного они никогда раньше не видели. Это было великолепное представление. Лучше, чем пантомима, с одной лишь разницей: в классе перед ними стояла ужасная живая бомба, которая в любой момент могла взорваться и разнести всех в клочья.

Глаза детей были прикованы к директрисе.

— Терпеть не могу маленьких, — изрекла Транчбул. — Маленькие не должны попадаться никому на глаза. Их нужно держать в коробках, как пуговицы или шпильки. И я никак не могу понять, почему это дети так долго не становятся взрослыми. Думаю, они делают это нарочно.

Тут в переднем ряду подал голос ещё один смельчак:

— Но ведь вы сами тоже когда-то были маленькой, мисс Транчбул?

— Я никогда не была маленькой! — огрызнулась она. — Я всегда была большой и не понимаю, почему другие не могут быть такими же.

— Но вы тоже были ребёнком, — сказал мальчик.

— Я? Ребёнком? — закричала Транчбул. — Да как ты смеешь говорить такое? Что за дерзость! Какая неслыханная наглость! Как тебя звать? И встань, когда разговариваешь со мной!

Мальчик встал.

— Меня зовут Эрик Инк, мисс Транчбул, — сказал он.

— Эрик… как?

— Инк, — повторил мальчик.

— Не валяй дурака, мальчик. Нет такой фамилии и быть не может.

— А вы загляните в телефонную книгу, мисс Транчбул, и найдёте там моего отца под фамилией Инк.

— Ладно, — сказала Транчбул, — можешь оставаться Инком, молодой человек, только вот что я тебе скажу: будешь умничать, я сотру тебя в порошок. А теперь слово «кроссворд».

— Я не понял, что вы сказали? — спросил Эрик.

— Произнеси по буквам слово «кроссворд», идиот!

— К… р… а… — быстро начал Эрик.

Наступила зловещая тишина.

— Я даю тебе ещё одну попытку.

— А!.. Я понял, — произнёс Эрик. — Там после «р» должна быть буква «о». Это легко.

Двумя огромными шагами Транчбул приблизилась к Эрику и встала у него за спиной, как могильное изваяние. Обернувшись, беззащитный ребёнок испуганно посмотрел на чудовище.

— Я правильно ответил? — нервно прошептал Эрик.

— Нет, неправильно! — гаркнула Транчбул. — Мне почему-то кажется, что ты, ядовитый прыщ, всегда и всё делаешь неправильно. Ты неправильно сидишь! Ты неправильно говоришь. Ты неправильно выглядишь! Да ты весь какой-то неправильный! Я даю тебе ещё один шанс исправиться. Произнеси по буквам слово «кроссворд».

Эрик медленно, нерешительно начал:

— К… р… о… с… ф…

Тут Транчбул обеими руками схватила мальчика за уши и сжала их большим и указательным пальцами.

— Ай! — закричал Эрик. — Мне же больно!

— Я ещё и не начинала, — бодро сказала Транчбул и, крепко схватив его за уши, подняла под самый потолок.

Эрик так же, как и Руперт, заголосил во всё горло.

— Мисс Транчбул! Пожалуйста, отпустите его! — снова вмешалась мисс Хани. — Вы оторвёте ему уши!

— Ничего им не сделается! — ответила та. — Уж поверьте моему опыту, мисс Хани, у маленьких мальчиков уши накрепко приделаны к голове.

— Отпустите его, мисс Транчбул, пожалуйста, — умоляла мисс Хани. — Вы делаете ему больно. Вы ведь в самом деле оторвёте ему уши.

— Да никуда его уши не денутся! — закричала Транчбул. — Они прекрасно растягиваются — смотрите сами, — но, уверяю вас, ещё никогда не отрывались.

Эрик завопил ещё громче и к тому же начал дрыгать ногами.

Матильда ещё никогда ни видела, чтобы мальчика или вообще кого-нибудь поднимали за уши. Как и мисс Хани, она была уверена, что уши могут оторваться.