приходится ориентироваться на долговременное сотрудничество, чтобы иметь возможность получать пусть и немного, но зато регулярно.

— А немного — это сколько? — спросил я, и, вопреки моему желанию, в моем вопросе прозвучали нотки заинтересованности.

— Я думаю, что буду вправе рассчитывать на сумму, равную моему месячному жалованью.

— И сколько же вам платят? — не отставал я от него.

— Пятьсот, господин Вдовин, — сказал Рольф и потупился.

Действительно, это было не так уж много для человека, который кроме жены собирался содержать еще и любовницу. Но стоит ли так рисковать ради этого удовольствия, вот в чем был для него, да и для меня главный вопрос.

— Но ведь то, что вы сделали и намереваетесь делать в дальнейшем, — это большой риск! Не так ли, господин Хансен?

— Да, конечно, — согласился Рольф. — Но я надеюсь, что мы с вами сумеем организовать все надлежащим образом и избежим всяких неприятностей…

Это снова был тонкий намек на мою компетентность в таких вопросах, как поддержание конспиративной связи с источниками разведывательной информации.

— И все же — стоят ли ваши интимные проблемы того, чтобы так рисковать? — не унимался я со своими расспросами.

— В таком деле риск, конечно, неизбежен, но я надеюсь получать за него соответствующую компенсацию! — деловым тоном развеял Рольф мои сомнения по поводу его безопасности.

Мы некоторое время снова помолчали, наблюдая за тем, как наездники выполняют следующее предложенное им тренером упражнение. Со стороны наша задушевная беседа выглядела вполне безобидно: два заинтересованных зрителя наблюдают за тренировкой своих жен, только и всего!

— А зачем вы выбрали такой сложный путь? — снова возобновил я наш разговор. — Почему вы не передали этот документ непосредственно мне, скажем, хотя бы здесь, в клубе?

— И вы бы согласились его взять?! — удивленно посмотрел на меня Рольф.

Он был, безусловно, прав: я никогда и нигде не взял бы у него из рук этот документ. Но это его не касалось, и я задал этот нелепый на первый взгляд вопрос исключительно для того, чтобы услышать его ответ.

— Ну хорошо, пусть не лично мне, но бросили бы, например, в мою машину.

— Ваша машина практически постоянно находится под наблюдением. И где уверенность, что именно вы подберете конверт, а не мои коллеги? Я не мог так глупо рисковать!

Этот ответ Рольфа тоже мне понравился. Он, это сразу бросалось в глаза, был разумным человеком и выбрал хотя и сложный, но наиболее безопасный способ передачи информации.

— Итак, как вы относитесь к моему предложению? — спросил Рольф. — Вы принимаете его?

— Видите ли, господин Хансен, — начал я, решив быть столь же тактичным, как и он, — мне кажется, вы несколько преувеличиваете мою компетентность и переоцениваете мои возможности. Но я согласен информировать о вашем предложении мое руководство. А там, как говорится, будет видно!

В соответствии с той линией поведения, которую мы вместе со Скворцовым отработали мне для первой беседы с доброжелателем, я должен был на первых порах взять на себя функции посредника, не подтверждая, но и не отрицая своей принадлежности к разведке, чтобы сохранить за собой на будущее возможность самому продолжить с ним работу. Конечно, в том случае, если он окажется заслуживающим доверия человеком. Именно поэтому я употребил безличную формулу «мое руководство»: под этими словами можно было в зависимости от желания понимать руководство любого ведомства.

— Когда и как вы сообщите мне о принятом решении? — снова обратился ко мне Рольф.

— Я думаю, будет лучше всего, если мы опять встретимся в клубе… — продолжал я играть роль дилетанта в профессиональных вопросах, но Рольф перебил меня:

— Меня это не устраивает! Во-первых, я хотел бы как можно скорее получить от вас причитающиеся мне деньги. А во-вторых, я подготовил для вас очередную информацию и рассчитывал побыстрее ее передать. Пока вы будете думать и согласовывать, она устареет, и вы мне за нее ничего не заплатите. Выходит, я рисковал зря!

Мне интересно было выслушать его соображения на этот счет, поэтому я спросил:

— Что же вы предлагаете?

— Я предлагаю сделать так, — начал Рольф тоном преподавателя полицейской школы. — Если вы примете мое предложение, вы приедете в клуб без дочери. Это будет для меня сигналом, что на следующий вечер вы готовы встретиться со мной и обсудить вопрос об организации регулярной связи. На этой же встрече я передам вам следующую информацию.

— А как вы узнаете, когда я приезжал без дочери? Вы собираетесь ежедневно караулить меня в клубе?

— Совсем нет, — усмехнулся Рольф. — Я узнаю об этом на следующее утро из сводки наблюдения. Но о том, что вы таким образом подали мне сигнал, естественно, буду знать только я.

«Ну что ж, — отметил я про себя, — придумано вполне профессионально!» А вслух я сказал:

— Хорошо, я подумаю и посоветуюсь с кем следует относительно вашего предложения… А где и как нам лучше встретиться? — снова предоставил я ему инициативу в проработке профессиональных вопросов.

Рольф предложил свой вариант, и я с удовлетворением отметил, что и на этот раз он отвечает всем требованиям безопасности и конспирации. Сразу чувствовалось, что в лице Рольфа я имею дело со специалистом достаточно высокой квалификации, который добротно подготовился к этому разговору и предусмотрел все детали нашего дальнейшего общения.

Тренировка тем временем закончилась, и всадники по одному потянулись к выходу из манежа.

Татьяна помахала мне рукой, я ей ответил тем же жестом и, не оглянувшись на Рольфа, пошел в сторону конюшни, чтобы, пока она будет переодеваться, сделать ее работу: расседлать лошадь, ополоснуть ее копыта из шланга и растереть круп соломенным жгутом…

Когда мы втроем снова пришли на автостоянку, «фиата» у пивного бара уже не было. Сначала я подумал, что те, кто сопровождал нас до клуба, сменились и предоставили возможность побаловаться пивком своим коллегам, но ошибся: по пути к дому ни Иришка, которая снова взгромоздилась на подлокотник, ни я не заметили за нами слежки.

Глава 5

Еще во время беседы с Рольфом возле манежа я уже почти не сомневался, что будет принято решение продолжить с ним работу.

Конечно, я понимал, что и мне, и моим руководителям придется еще долго и всесторонне обсасывать его предложение, как мозговую косточку, но я также понимал, что обсосать ее до искомой белизны мы при всем нашем желании все равно не сумеем. Впрочем, это было невозможно, потому что в таких делах не бывает полной ясности не только на начальном этапе, но иногда и на протяжении всей последующей и притом весьма продолжительной работы. И хотя окончательное