– Сир, я военный человек.

– Как знаете. Мои соболезнования.

– Благодарю, сир…

Король показал на угловую группу – два кресла и столик между ними. В открытое окно лился глухой уличный шум. Дрон – охранник – бесшумно проплыл мимо окна.

Король собственноручно разлил бренди.

– Я слышал, вы делаете важное и нужное дело на границе с Периметром.

– Сир, либералы назвали бы это беспощадным и бессмысленным террором против мирного населения.

– К черту либералов. Я хочу поучаствовать деньгами. У вас ведь частное предприятие.

– Сир, со всем уважением вряд ли это будет уместно.

– К черту уважение. К черту уместности. Помните, как говорили лет сто назад. Англия ожидает, что каждый на своем месте выполнит свой долг.

– Сир, у Англии нет никакого долга.

– Есть у меня. Старый должок, который я так и не могу отдать. Догадываетесь, какой?

…

– Я воевал там. Я ушел оттуда до того, как мы одержали победу. Значит, я проиграл. Моя страна проиграла. Я не думаю, что смогу вернуть этот долг, но хотя бы начну отдавать.

Я посмотрел в глаза Его Величеству. Потом молча достал свою визитку, по памяти написал на обратной стороне реквизиты.

– Это будут мои личные деньги, – сказал Король, – пусть не так много но… что есть. И… кажется у вас были проблемы с контролирующими органами?

Проблемы действительно были. Я пытался разместить заказ на сто винтовок «sc127 thunderbolt rifle», одних из самых точных в мире, с автоматическими прицельными комплексами. Мне в этом отказали.

– Не то чтобы проблемы…

– Больше проблем не будет, – безапелляционно заявил Король, доставая свою визитку и расписываясь на обратной стороне, – если же будут…

Я взял визитку. Наклонил голову.

– Благодарю, сир…

– Нам обоим есть за кого мстить, верно?

– Да, сир. Верно.

Когда русский ушел, в комнате открылась другая дверь, и вошел неприметный человек, лицо которого было… как бы застывшим. Это был коммодор[29], барон Чарстон, бывший оперативник SBS – специальных лодочных сил Его Величества, ныне занимающий должность DSO – директора специальных операций, подчиненного лично Его Величеству. Лицо у него было такое после операции – еще в молодости барон сильно обгорел в Сирии, когда машина, в которой он ехал low profile[30], подорвалась на фугасе.

– Сир?

Король кивком головы разрешил говорить.

– За ним следят. Мы установили машину.

Король принял сверхтонкий телебук, экран которого развернут для удобства, как на планшете, с интересом посмотрел на проталкивающийся через пробку где-то в окрестностях Лондона «Рейнджровер» бело-лунного цвета.

– Внутри, судя по сканированию, два человека. Вероятно, с оружием. Прикажете действовать?

– Не сейчас, – сказал Король.

– И еще, сэр. Эту машину мы прогнали по базам данных. Эта машина засвечена по базам данных, судя по всему, они следят за русским несколько месяцев. Она же замечена на двадцать пятой, у нас есть доказательства того, что люди, находившиеся в этой машине, следили за мисс Кокрятски, причем как минимум трижды. Конечно, это косвенные улики, их недостаточно для предъявления обвинения в убийстве.

– Здесь не суд, – сухо сказал Король.

– Да, Ваше Величество.

– Дождитесь, пока люди в «Рейнджровере» предпримут активные действия. Тогда берите их. По возможности живыми, но не рискуйте.

– Да, сир.

– Моего позволения не требуйте. Оно у вас уже есть.

– Я понял, сир.

– Можете идти. Отличная работа…

Я не смог заставить зайти себя в дом.

Обошел его, отсчитал четвертый кирпич слева, ножом отковырнул его и достал небольшую камеру. Она питалась от перепада температур между днем и ночью, кроме этого, имела и встроенный аккумулятор, а ее окуляр был размером со спичечную головку. Чтобы сохранить объем памяти, она делала один кадр в минуту.

Карта памяти была стандартной от мобильного телефона. Я вставил карту в телефон, перемотал, уставился на экран, увеличил…

Так вот ты какой, тварь…

Больше в Лондоне меня ничего не держало. Более того, я вдруг осознал, что этот город стал мне ненавистен. Возможно, это пройдет. Но вряд ли. Я знаю себя – вряд ли.

Я вдруг понял, что потерял ту женщину, которую любил, причем она, наверное, даже не знала, какие чувства я к ней испытываю. Я просто и сам этого не понимал. Я вдруг понял, что Настя была против того контракта на Востоке, но ничего не сказала, потому что я так поставил наши отношения. А она была права – и не только из-за того, что случилось. Она поняла, что, если я уеду на Восток, я опять выпаду из относительно мирной жизни мегаполиса, да, страшного, грязного, опасного, но не идущего ни в какое сравнение с Дар уль-Ислам, землей ислама. А возвращаться в эту нормальную жизнь сложно. Не факт даже, что возможно.

Но я теперь и не собирался возвращаться…

В свою очередь, Ликвидатор беспокоился все больше и больше.

Официально он и его напарник числились погибшими при катастрофе военно-транспортного конвертоплана где-то над Дикими территориями. Вместе с ними погибли двадцать их сослуживцев и экипаж боевого конвертоплана. Собственно, это было недалеко от истины. За исключением того, что это он подстроил катастрофу. И остался жив потому, что знал, как это произойдет.

Так он отомстил своему государству за преследования мусульман и больше не задумывался об этом. Он не оглядывался назад, потому что тот, кто оглянется, превратится в камень.

Он проснулся, когда они ехали уже за пределами Лондона. Был хороший, солнечный день, солнце переливалось бликами на капотах встречных машин. Но он ощущал беспокойство.

– Где мы?

– Мы на М5, – ответил напарник.

– Почему мы здесь?

– Клиент едет в сторону Оксфорда.

– Зачем?

– Не знаю.

– Ты следишь за ним?

– Да…

Картинка была выведена на лобовое стекло машины, с помощью визуализатора. Ликвидатор взял ноутбук, подключился к дрону и наблюдал за идущей в дорожном потоке машиной. Это был такой же «Рейнджровер», как и у них, только черный.

– Почему ты следишь за этой машиной?