оказал. Может, даже жизнь спас. А потом должны были реанимобиль из области вызвать, серьезная все же черепно-мозговая травма. Но хирург сказал, что Владимир Иванович, Вольдемар то есть, пока нетранспортабелен. Я позвонила своей родне, попросила приютить Анжелу на день-другой.

– А им это надо? А тебе это надо? Для этой поганки! В коридоре бы посидела!

– А если из коридора на ночь попросят? Да и у родни моей летняя-зимняя кухня сейчас пустует, они в нее городских рыбаков пускают переночевать. Не обременит.

– Как это? Летняя-зимняя?

– Ну, утепленная. Это такая же летняя кухня, как у меня во дворе, только они в ней и зимой тоже готовят, там же и питаются, чтоб чаду в доме не было.

* * *

…Анжела впилась клещом, опять вспомнив про существование Зои Васильевны, хотя той даже смотреть на нее не хотелось, не то что разговаривать и поддерживать морально. Когда они сидели в коридоре, пока хирург в операционной колдовал над Вольдемаром, Зоя не выдержала и спросила:

– Это вы Жорика науськали?

– Вы что, с ума сошли?!! – лицо Анжелы пошло какими-то фиолетовыми пятнами.

– Да вы же с ним не просто так флиртовали всю дорогу? А потом бортанули, чтоб он заревновал?

– Да у вас с головой не все в порядке!

Разъяренная Зоя начала приподниматься: какого черта она тут нянькается с этой нахалкой! Надо добираться в Сарай и поделиться своими соображениями с участковым, которого вызвали из Порохового. Наверняка он уже там и опрашивает экскурсантов.

Рыдающая Анжела вцепилась в нее мертвой хваткой.

– Простите меня, простите! Я не в себе, вы же должны понять!

– Может, ты и не в себе, но хамство и эгоизм из тебя через край переливаются, – сказала Зоя Васильевна. Про себя, естественно. А вслух спросила:

– А в пирамиде вы что ж, не смерти мужу пожелали? А шаман сказал, что вы недоброе задумали!

Анжела открыла сумочку, пошарила в ней и извлекла два свернутых в трубочки голубеньких листочка, тех, что дала ей Зоя, вырвав из своего блокнотика.

– Читайте!

Зоя, взглянув на Анжелу, развернула первый. «Пусть мужу будет плохо» – прочитала. Развернула второй. «Пусть Рая сдохнет!». Ничего себе!

– Я не смогла, – сказала Анжела. – Я испугалась. Я потом вернулась в пирамиду и забрала свои записки. Их легко было найти по цвету, спасибо вам.

– Но вашему мужу все-таки плохо!

– Но это не из-за меня! Я не знаю, кто это его! Только бы все обошлось! Я в церковь пойду! Я день и ночь буду возле него дежурить! Только бы он не узнал про записки!

– А Рая?

Анжела закрыла лицо руками.

– Пусть уж лучше к ней уходит! Пусть подавится, стерва!

– Порвите эти записки и выбросьте! Не таскайте их в сумке.

– А что? Нельзя? Плохая примета?

– Очень плохая! – не сдержала улыбки Зоя. – Вы что, собираетесь их всю оставшуюся жизнь в сумке таскать? Пока Вольдемар не увидит?

Ну, а потом за Зоей Васильевной приехал участковый на своей «девятке» и отвез назад в Сарай, где ее уже ждал оперуполномоченный из областного ГУВД. Она осталась единственной не опрошенной.

* * *

– Не обманул шаман, – задумчиво сказала Люся. Уж куда интереснее было! А вот что он имел в виду?

– Откуда мне знать, – отмахнулась Зоя. Да все что угодно! А вот угадайте с трех попыток, кто был этот опер? – вид у нее был весьма загадочный.

– Чего гадать, – пожала плечом Мила. – Как будто в области каждый второй опер – наш добрый знакомый. У нас там только один такой.

– Судя по твоему виду, это был Бурлаков! – дополнила Люся, чтоб уж никаких сомнений ни у кого не возникло.

– Какие ж вы умные – аж противно! – разочарованно протянула Зоя Васильевна. – Если бы все бы были такими умными, то жить было бы скучно!

– А как Бурлаков там оказался? Он же теперь не только при высоком чине, но и при высокой должности? Что его в район понесло?

– Был дежурным, главным по области. Ему доложили. Все-таки место не простое, не по пьяной драке в селе кого-то прибили – в музее! Уже почти всероссийского масштаба.

– Тебя увидел – обрадовался?

– Ой, уж так обрадовался! – с кислым видом сказала Зоя. – Спросил сразу – как же это я одна? А где все остальные?

– Так ты ему про Жорика рассказала?

– Ну да! Да только у Жорика, на его счастье, алиби. Он с нашим экскурсоводом сразу ушел в чайхану, там и сидели все это время.

– Повезло парню! Тогда кто же Вольдемара?..

– Ну, вы же такие умные – давайте, разгадывайте! Может, Бурлакову нос утрете!

– Не ёрничай! И как тут разгадаешь, в Артюховске сидя? Вот бы если бы в Пороховое съездить!

– За чем же дело стало, Шерлок ты наш? Ты же увольняться хотела вместе со мной.

– А ни за чем не стало! – ухмыльнулась Люся. – Ее и так скоро уволят. Сядет и поедет.

– Как это – уволят? Это за что это?

– Не за что, а потому что! Никиту заставляют сторожей увольнять и сигнализацию устанавливать. В век научно-технического прогресса – такой анахронизм! Так ему сказали.

– Конечно, теперь денежки появились, нашими стараниями!

– Да нет, из бюджета выделяют. Папа расстарался.

– Ну и прекрасно! Не придется наносить удар в спину. Что ни делается – все к лучшему! Только Никита теперь замучается на ложные сработки по ночам ездить. Уж я-то наездилась, пока заведовала, хлебнула этой беды!

– А никуда не надо будет ездить. Они перебираются в свою музейную квартиру. Лизе не терпится.

– О-о-о, сколько у вас новостей за один день! Стоило мне только уехать…

– Мы тебе еще главную новость не рассказали. Мы тут тоже не лыком шиты, – со скромным торжеством произнесла Люся.

– Не пугайте меня! Что еще такое?!

Оказывается, «биржевые» работнички тоже немного сачканули. Надо было бы еще на штык-полтора поглубже вырыть траншею, а то трубы будут промерзать, объяснили рабочие, придя укладывать эти самые трубы. Сами углублять отказались – не царское дело! Никита опять кинулся на «биржу» – а куда же еще, с их-то доходами! Мужики пришли, едва начали копать и сразу же отрыли шкатулку.

– Прямо почти сверху лежала!

– Такая небольшая коробочка из обожженной глины. В ней монеты, с десяток. Копилка, что ли, старинная? Или раньше тоже заначку делали?

– Это Никита сказал, что монеты, а по виду – так, медяшки. Железки-железками, и все – разной формы и разного цвета: буренькие, желтенькие, даже зелененькие. Ну, позеленевшие…

– Никита как с ума сошел, буквально затрясся, запеленал шкатулку в ткань и в