Ксандру об этом знать не полагалось, но влезть в голову и проверить, о чем он думает, варханы не могли.

— Нас проверяют, — пробормотал рядом Вацлав. — Проверяют, как поведем себя в боевых условиях. Отсеивают брак.

Ксандр вспомнил Смира и согласился.

Мастер Фрол о чем-то договорился, охрана расступилась, открывая доступ к мосту. Несколько тёмников, в том числе седобородый, присоединились к отряду.

Переправились бегом, погрузились в машины — обычные варханские тачанки, которыми пользовались и на Ангулеме. Ксандр трясся на скамье, зажатый между Вацлавом и тёмником. Мимо проносились изувеченные временем и небрежением здания — без крыш, часть кладки осыпалась, торчат гнилыми зубами в небо трубы печей… Путь расчищен, но по обочинам смердят груды мусора: каменного крошева, кусков жести и шифера, органических отходов, дохлых животных.

Вой, докучавший воинам всю ночь, раздался рядом, и в проеме дверей ближайшего дома Ксандр увидел тварь, похожую на огромную обезьяну, скалящую желтые клыки. Магулы — понял Ксандр, и его накрыло воспоминанием.

Не тачанка, но закрытый автомобиль. Почему-то — отблески пламени из печи. Сизый нос и летящая изо рта слюна кричащего человека… Следом бегут магулы. За рулем — молодой черноволосый парень с тонким насмешливым лицом. Нужно обороняться. Вид мальчишки почему-то наполняет сердце гордостью и болью. Кто это? Откуда?

Подземелье. Старик, хохочущий над… Ксандром? Другим? Старик, втоптавший его мечту в грязь.

На этот раз Ксандр не упал, пережил вспышку чужой памяти спокойно, никто ничего не заметил.

Интересно, это признак «брака»? Ксандр надеялся выяснить в бою, на что способен. Он мечтал быть лучшим. Стать берсером. А что до чужой памяти, принявшей форму безумия, он справится с этим.

Три тачанки отряда Фрола выскочили на небольшую площадь и остановились, перекрыв выход из восьмиэтажного здания с полуколоннами красноватого мрамора по фронтону. Воины выскочили из кузовок.

Ксандр, забыв о своих страданиях, кинулся к двустворчатым дверям дома. Мастер Фрол командовал незнакомыми жестами, но Ксандр почему-то понимал. Наверное, память бойца сработала. Тёмники держались позади, за спинами. Ксандр почти сразу выбросил их из головы. Занять позицию. Вацлав с перекошенным от ярости лицом бьет по двери ногой, и дверь послушно распахивается внутрь.

Вперед. По стенке. Осмотреться. Скорч в руке… Ксандр пытался отстраниться, но воображение услужливо расставляло метки над находящимися в комнате: мастер Фрол — лидер, тёмник — хил, Вацлав — танк, конечно. А сам Ксандр? Обычно Ксандр выполнял роль «дамаг дилера»… Озарением, вспышкой: убийца. Одиночка. Син.[13]Теперь он, наконец, тот, кем мечтал быть.

Топот ног, суматоха, но не суета: в комнате пусто.

Седобородый тёмник уверенно выходит вперед. Света из высоких окон достаточно, видно, как тёмник шарит ладонями по стене, нажимает что-то, и часть кладки уезжает в сторону — тайный ход.

Вперед.

Ход узкий, бежать приходится друг за другом, перед Ксандром — спина Вацлава. Обидно, что Вацлав опередил его.

Новое помещение… Надо же. Ангар. Повстанцы.

На какой-то короткий миг Ксандру сделалось страшно: сможет ли он убить человека? А потом берсер мощной рукой отодвинул землянина, завладев его телом.

После Ксандр, прокручивая обрывочные воспоминания, не мог воссоздать цельную картину боя. Кажется, повстанцев довольно быстро рассеяли по помещению. Часть тут же перестреляли. Седобородый тёмник кричал, что кого-то не следует убивать… Ксандр оказался в углу, один на один с женщиной. Терианка, выставив вперед пальцы, скрюченные, как когти, вопила на одной ноте. Ксандр успел уже (не помнил, когда) убрать скорч и выхватить кривой нож.

Он ударил женщину сложным движением: подрезал ей запястья и рассек горло. Хлынула кровь. Ксандр отшатнулся, едва не выронив нож, — он никогда не видел столько крови, весь вымазался, будто на бойне… Память берсера, усмехаясь, вела Ксандра дальше. По стенке сползал, вереща и отводя глаза — все знают, что варханы не переносят прямого взгляда, — молодой белобрысый парень с родимым пятном на пол-лица, багровым и пористым.

— Не убивай! — парень простерся ниц, и Ксандр почему-то оторопел. — Не убивай!

Пока Ксандр молчал, ошеломленный, берсер в нем склонился над парнем (было, так уже было!), схватил за мягкие волосы на затылке, запрокинул голову, чтобы открыть беззащитное горло…

— Не убивай… Пощади… — шептали бескровные губы, смотрел парнишка мимо. — Пощади… Я тебя помню, только ты так умеешь обращаться с ножом… Ты тогда меня отпустил… Прошу… Дамир!

— Как ты меня назвал? — Ксандру удалось стряхнуть оцепенение и крепкие пальцы чужой памяти.

— Я слышал… — шептал парень, и слезы катились по его обезображенному лицу: сейчас Ксандр заметил, что парень не только от природы изуродован громадной родинкой, но и нос его сломан, а под глазами залегли синяки — свидетельство сотрясения мозга. — Я слышал, о тебе говорили… Ты же умер!

Он не кричал, и лишь потому еще жил. Ксандр быстро оглянулся, тёмник занимался другими повстанцами. Ксандр опустился на колени, не отпуская повстанца.

— Ты вернулся из мертвых, — пленник закрыл глаза, — из Бездны…

— Как. Ты. Меня. Назвал.

— Тебя называли Дамир бер᾿Грон!

Все поплыло вокруг. Ксандр еле успел совладать с чувствами, остановить руку с ножом. Мальчишка пригодится. Расспрашивать, почему принял за Дамира, сейчас — дохлый номер. Тёмник и так уже косится.

— Ты будешь обо всем молчать, — сообщил Ксандр пленному, — меня зовут Ксандр. Я тебя еще найду и допрошу. Не ответишь — умрешь.

— Я… Меня зовут Ягуп, господин! Я сделаю, я сапоги, я пыль целовать…

— Заткнись.

Ксандр с силой отпихнул парня, заметив удивленный взгляд тёмника. Выхватил пистолет и оглушил повстанца, ударив рукояткой промеж глаз. Не миновать Ягупу второго сотрясения мозга!

Бой затихал. Связанных повстанцев волокли к выходу из подземелья. Ягупа приняли за мертвого и оставили валяться на полу. Тёмник смотрел на Ксандра не отрываясь. Ксандр ухмыльнулся. Он был в чужой крови, совершенно обессиливший, и память, обретшая имя Дамир бер᾿Грон, ворочалась в нем, наливаясь самостоятельной жизнью.

* * *

Обратный путь прошел, как в тумане. Ксандр добрался до своей койки, содрал и швырнул на пол запятнанную кровью куртку, рухнул на спину, уставившись в потолок, — кровати здесь были одноярусными. В казарме царило радостное возбуждение, люди обменивались впечатлениями: «А я ему — ножом!» — «А я — прямо в лоб выстрелил!» — «А баба-то, баба!»

— Лежишь? — навис над ним Вацлав. — Тебя Фрол зовет на разбор полетов.