– А я бы хотела послушать Шумана, – с чопорным видом добавила она. – «Фантастические пьесы», ничто так не ласкает слух...

– Да, да, это просто фантастика, – защебетала Натали.

Евгений сделал вид, будто Штраус и Шуман – его самые любимые композиторы. А куда ему деваться? Он муж Натали. И полностью зависит от ее отца.

Когда-то и его отец занимал высокий пост в правительстве. Но его «ушли» еще при Брежневе. Оставили ни с чем. По сути, Евгений свой человек в элитно-номенклатурных кругах. Происхождение много значит. Но у него за душой ни гроша. Папа его был бессребреником и ничего ему не оставил.

Зато у Натали отец – настоящая величина. Совмин представляет. Высоко сидит, далеко глядит. И кое-что на черный день имеет. Дочери на свадьбу двухэтажный особняк под Истрой подарил, белую «Волгу». А дом у Натали полная чаша. Румынская мебель, чешский сервиз, японская аппаратура.

Впрочем, Полину этим не удивишь. Ей отец тоже дом построил. В живописном месте на Белоречке. Красота неописуемая... Правда, она в этом доме не живет. Отец в этом вопросе жесткий человек. Пока замуж не выйдет, никакой личной собственности... Даже «семерку» у нее забрал. Правда, взамен «девятку» подарил. Машина – класс. Супер!..

Отец у нее тоже большой человек. Важная персона в ЦК партии. В таких сферах вращается....

Евгений поставил Штрауса. Сел в кресло под солнцезащитным зонтиком. Напустил на себя важный вид.

– Штраус, Шуман, Шуберт, Шопен. Все на «ша»... Мне уже не раз приходила в голову мысль, что под этой буквой рождаются великие люди...

Ну надо же! Полина с трудом сдержала ухмылку... Да, Женя нигде не потеряется. У его тестя фамилия тоже на «ша» начинается. Шульгин. Раньше, правда, он Шульцем был. Пока ему не посоветовали сменить фамилию на более близкую к простому русскому народу.

И все же Евгений уловил насмешку в ее глазах.

– Возможно, я не прав, – на философской ноте изрек он. – Быть может, буквы не имеют никакого отношения к человеческой судьбе. И вообще, судьба – это понятие относительное. Помните, что сказал Шопенгауэр по этому поводу? То, что людьми принято называть судьбою, является, в сущности, лишь совокупностью учиненных ими глупостей...

Блеснул умной мыслью, что называется... А Шопенгауэр, кстати, тоже на «ша» начинается. Шопенгауэр, Шуберт, Шульгин... Да-а, хитрый жук. И скользкий. Если честно, Женя никогда не нравился Полине. И она редко упускала возможность причесать его.

– Да, я помню Шопенгауэра, – сказала она. – Он говорил, что лучше обнаруживать свой ум в молчании, чем в разговорах...

Женя не растерялся. И сделал хорошую мину при плохой игре. Жеманно улыбнулся и манерно поднял руки.

– Сдаюсь.

Натали не понравилась эта перепалка. Она жеманно поджала губы. Но не рискнула с недовольством посмотреть на Полину.

Она была не прочь перевести разговор в другое русло. А тут как раз подъехала белая «восьмерка».

– О! Кажется, Альберт приехал! – радостно защебетала она.

И точно, из машины вышел красавчик Альберт. «Золотой мальчик». Один из немногих парней их круга, кто нравился Полине. Нельзя сказать, что этот стройный брюнет сводил ее с ума. Но если выходить замуж, то лишь за него.

Только Альберт почему-то не воспринимает ее всерьез. Полина для него всего лишь хорошая подруга. Не более того. И все девушки из их круга для него всего лишь добрые знакомые... Кобель несчастный. Знает она его. Умный, правильный, на людях – образец благонравия. А как вырвется на свободу, так держись. Обычным девкам от него спасу нет. То с одной, то с другой... Хорошо еще, что телок своих за собой в высшее общество не тянет... А это что за явление?

Полина не могла поверить своим глазам. Альберт помог выйти из машины какой-то девушке. Высокая, стройная как тополек. Длинные русые волосы, не испорченные никакой химией. Большие светло-серые глаза. Нежная кожа лица, яркие сочные губы... Волосы, глаза, губы – все в превосходной степени.

Эту девушку можно было назвать образиной. Но только со злости. А если не лукавить, то иначе как самим совершенством ее не назовешь. Восхитительной красоты лицо, великолепная фигура. Ей очень шли фирменные джинсы, заканчивающиеся импортными туфлями на высоком каблуке. А белая шелковая блузка так волнующе облегала высоко приподнятую грудь.

Полине всегда нравились только мужчины. Но сейчас у нее захватило дух. От восхищения. И от жгучей зависти...

Откуда она взялась, эта стерва? Какого черта Альберт ее сюда притащил?

А он подводит ее к столу. Представляет:

– Знакомьтесь, это Лена!

Девушка одарила яркой улыбкой всех. Но ей в ответ улыбнулась только Натали. И то из приличия.

Полину душила ревность. На Лену она смотрела с недовольно поджатыми губами. И Женя тоже не был ей рад. И все из-за Альберта. Тоже ревнует... Полина давно подозревала, что у Жени не все в порядке с сексуальной ориентацией. И сейчас находила тому подтверждение.

Альберт же, казалось, ничего не замечал. Настолько он был счастлив... Лена. Какое-то плебейское имя. Полина с презрением глянула на нее и усмехнулась.

Натали велела Жене принести два пластмассовых кресла, усадила гостей за стол.

– Вот, хотел вас познакомить, – заерзал на своем месте Альберт.

Похоже, он уже понял, что атмосфера накалена. Одна только Полина своим видом делала ненастную погоду.

– Мы с Альбертом завтра уезжаем. В Крым, – ляпнула Лена.

Полина обожгла ее взглядом. И тут же пожалела об этом... Она воспитанная девушка. И не должна показывать свою неприязнь. Да, ей плохо, но она должна взять себя в руки.

– Лена, а можно вас спросить? – через силу улыбнулась Полина.

– Да, конечно, – с готовностью отозвалась Лена.

– Мне кажется, где-то я вас видела. Мы не могли встречаться раньше?

– Не знаю... Вряд ли...

– Вы где-то учитесь?

– Да, учусь. В институте стали и сплавов, – с гордостью сообщила Лена.

– Да что вы говорите! – с едва уловимой издевкой улыбнулась Полина.

Сама она училась в институте международных отношений. Как и большинство ее знакомых. А институт стали и сплавов... Свои там не учатся...

– А кто ваш отец?

Вопрос, что называется, в лоб. Воспитанный человек так грубо не поступит. Но с Леной можно. Она не своя... Хотя кто его знает...

– Он директор. Директор магазина...

Это уже что-то. Директора универмагов – это уже избранные.

– В Москве?

– Нет, не в Москве. В Аксае. Это под Ростовом. Может, слышали?

– Аксай – это деревня такая, да? – презрительно сморщился Женя.