Вместе с Сёити мы навсегда покинули мои девчоночьи годы.

Пускай в них не было ничего стоящего, но они дороги мне, в них осталось одиноче­ство и много разных чувств и событий.

— Кто бы ни умер, что бы ни случилось, это произошло не сейчас. Не стоит принимать все близко к сердцу. Ничего уже не по­делаешь, — сказала я на лестнице. — По­пав сюда, я хорошо это поняла.

— Замечательный настрой, — отметил Сёити.

С молчаливого согласия друг друга мы направились в столовую. Я взяла Сёити за руку. Он в ответ крепко сжал мою ладонь. В этом не было никакого сексуального под­текста. Почему же тогда человек чувствует облегчение, когда дотрагивается до друго­го человека? Может, потому, что в нас по-прежнему живы животные инстинкты? Ве­роятно, потому, что не столько во внешней оболочке, сколько где-то гораздо глубже внутри все мы живые существа разного по­ла? Я заметила, что за этими пространны­ми размышлениями стараюсь не замечать того, что сейчас происходит.

Дверь в столовую оказалась закрытой. Сёити повернул ручку, и дверь со скрипом отворилась. В полумраке заметен был толь­ко большой стол.

— Очень похоже на компьютерную иг­ру “Биохазард”, — произнес Сёити.

— Правда ведь страшно?

— Да уж, отрицать не буду. Однако я сейчас вот о чем подумал: я и не предполагал, что тот факт, что один человек все-та­ки остался в живых и ныне здравствует, настолько морально облегчит наше пребы­вание здесь. Я имею в виду ту женщину по фамилии Кума.

Открывая дверь, Сёити выпустил мою руку, но перед этим еще раз с силой сжал ее. Такое сострадание успокоило и воодушеви­ло меня. На самом деле мое сердце учащен­но билось, мне хотелось вдохнуть свежего уличного воздуха, а перед глазами все по­темнело. Еще бы, ведь здесь моя мама уби­ла моего папу.

В тот ужасный день я просто дрожала от страха, закрывшись на ключ в своей ком­нате. Я не выскочила в окно и не сбежала вниз по лестнице. Поэтому я не видела то­го, что происходило в столовой. Я могу по­вторить это сколь угодно раз, но я даже мысли такой не допускала, что моя мама сотворит нечто настолько ужасное.

— Если бы можно было вернуться в тот день... — глубоко вздохнув, сказала я. — Если бы это было возможно, я бы еще утром собрала свои вещи и уехала в аэропорт Нарита. А потом, по возвращении на родину, я бы сразу отправилась к вам. Нет-нет. Если бы я могла, я хотела бы обзвонить всех, кто должен был прийти на спиритический се­анс, и сообщить, что мама не очень хорошо себя чувствует и им лучше не появляться.

Если бы я только могла, как было бы хоро­шо... Если бы я могла все исправить тогда, как было бы замечательно...

Мне стало как-то не по себе: было тяже­ло дышать, и грудь сдавило невыносимой печалью. Почему это случилось с моим до­мом, с моей семьей?

Однако я со смирением отдала себе от­чет в том, что та я, к которой пришли на по­мощь тетя и Сёити, отличается от меня прежней, которой приходилось все решать и делать самой. Теперь новая я умеет полу­чать и принимать помощь. И причина, по­жалуй, состоит в том, что действия Сёити продиктованы не только ощущением вины передо мной за то, что они когда-то остави­ли меня, а настоящими и искренними чув­ствами ко мне как к человеку.

Хотя все в доме было чисто убрано, это место определенно навевало мрачное и гне­тущее ощущение того, что здесь умерли люди.

На столе оставался единственный пред­мет — подсвечник. Я вспомнила, что мама его часто зажигала. Я украдкой дотрону­лась до подсвечника. К нему прикасалась мама своей пухлой белой рукой. Я подумала о ней, и мне вдруг захотелось ее увидеть.

Захотелось встретиться с мамой, услы­шать ее голос, увидеть, как она идет. Захо­телось, чтобы мама обняла меня. Чтобы провела своей рукой по моим волосам, по­гладила по голове.

Мне хотелось встретиться с ней даже та­кой, совершившей столь ужасный посту­пок. Но прежде ведь было не только плохое: были дни, когда мама нежно ласкала меня, когда улыбалась и смеялась, глядя на меня.

Я залилась слезами и крепко обхватила себя руками.

Сёити приобнял меня за плечи. Так, как это делала мама. Наверняка в свое время тетя точно так же утешала его, подумала я. Если предположить, что человек способен возвращать другим людям только то, что сам получил от своих родителей, то что же могу тогда я? Все ли нормально со мной?

По сравнению с теми сложными чувст­вами и переживаниями, что царили в моей душе, эта комната сейчас показалась мне слишком уж никакой: всего лишь полураз­рушенная столовая и больше ничего. Невы­носимо давящая темнота — вот и все, что осталось от того, что некогда было.

Успокоившись, я вытерла слезы, поло­жила на стол цветы и зажгла свечу. Эту све­чу изготовили для того, чтобы ее зажгли там, где случилось несчастье, и потому она, пожалуй, идеально подходит для этого ме­ста. И пусть моя грусть слишком личная, но, наверное, люди, создавшие эту свечу, меня простят. Свеча, точно так же как и в моей комнате, ярко светила, медленно расплавляясь. Выгоревшая свеча образова­ла шатер света, и я долго и пристально вглядывалась в цветовые оттенки, родив­шиеся в этом оплавившемся воске, таком соблазнительно сладком, что мне самой за­хотелось оказаться в нем.

Я соединила ладони на груди в молитве о погибшем здесь папе. Мой отец, робкий и добрый, легкий на подъем. “Папочка”, — пробормотала я и снова заплакала. Старал­ся ли он защитить меня? Или же он, как и мама, потерял рассудок? Предпочел бы, чтобы я умерла? Когда в нем произошла эта странная перемена? Почему он не попытал­ся поделиться этим и посоветоваться со мной?

— Моя матушка опасалась твоей ма­мы, — после долгого молчания сказал Сёи­ти. — Она всерьез говорила о том, что ко­гда-нибудь дело может дойти до убийства и что твоя мама, возможно, применяет по отношению к ней черную магию. Мы с от­цом посмеивались над матушкой, мол, ну ты и выдумщица. Однако матушка посто­янно очищала дом вот таким образом, цве­тами и свечами.

Она неоднократно повторяла, что, ко­гда ты отыскала в саду ту маленькую фигурку, она решила, что с нами все хоро­шо и мы в полном порядке. В глазах моей матушки это было единственным добрым предзнаменованием в их отношениях с тво­ей мамой. Возможно, потому, что матушка была дочерью колдуньи, она по непонятной для меня причине всегда и везде размыш­ляла о подобных вещах. Всю жизнь она на­ходилась в своем мире, не посвящая и не вовлекая в него других людей.

Она говорила мне такое, смысл чего, если честно, был мне мало понятен: “Парал­лельно с реальностью существует еще один невидимый мир, и все, что в нем происхо­дит, отражается в реальности. В нашем ми­ре он проявляется еле заметно в виде ка­ких-либо знаков или образов. Очень важно не лениться и научиться читать и распо­знавать их”.

Тот самый день, когда мы играли вмес­те, определенно был днем, когда дороги близнецов окончательно разошлись. Твоя мама совершенно сознательно выбрала путь достижения реальной власти и денег. А матушка с уверенностью решила, что ее это не интересует. Хотя для непосвященных окружающих они разорвали отношения, якобы не поладив из-за каких-то проблем с магазинами.