У меня дома сохранилась картина Куроды, самого одаренного из моих учеников, на которой как раз изображен один из вечеров в «Миги-Хидари». Картина называется «Дух патриотизма». Прочитав такое название, вы, наверное, подумаете, что Курода нарисовал солдат на марше или что-нибудь в этом роде. Нет, с точки зрения Куроды, дух патриотизма зарождался где-то глубоко в повседневной рутине и выражался, например, в том, где именно люди собираются, чтобы выпить и побеседовать, и с кем они при этом общаются. Эта теория была его личным вкладом – а он тогда верил в подобные вещи – в создание той атмосферы, что царила в «Миги-Хидари». Картина написана маслом; на ней изображены несколько столиков и очень похоже переданы колорит и обстановка заведения Ямагаты – особенно выразительны патриотические транспаранты и лозунги, свисающие с потолочных балок. За столиками сидят и беседуют посетители кафе, а на переднем плане официантка в кимоно спешит куда-то с подносом, уставленным напитками. Картина, по-моему, очень хороша. Куроде удалось весьма точно передать шумливую, пьяноватую, но в то же время очень достойную, даже несколько возвышенную атмосферу «Миги-Хидари». И когда я порой смотрю на эту картину, всегда испытываю определенное удовлетворение, вспоминая, что именно я – с помощью того небольшого влияния, которое давала мне тогда моя репутация в нашем городе, – помог созданию такого замечательного места.

Я и сейчас довольно часто, особенно засидевшись вечерком у госпожи Каваками, замечаю, что вновь возвращаюсь в своих воспоминаниях к былым дням и славному «Миги-Хидари». Ибо есть что-то в заведении госпожи Каваками, где мы с Синтаро обычно являемся единственными посетителями, в том, как мы сидим с хозяйкой за стойкой бара под низко висящими фонарями, что пробуждает в нас ностальгические настроения. Мы с Синтаро можем, например, вдруг начать обсуждать кого-то из нашего прошлого – сколько он мог выпить и какой он был смешной и манерный. А потом изо всех сил стараемся заставить и госпожу Каваками вспомнить этого человека и, пытаясь пробудить ее память, сами припоминаем все больше и больше забавных черточек этого человека. Вчера, к примеру, когда мы уже вдоволь посмеялись за чередой подобных воспоминаний, госпожа Каваками, как всегда, заключила:

– Хорошо, хорошо, но имени его я все равно не помню, хотя наверняка узнала бы его при встрече.

– По правде говоря, Обасан, – сказал я, припоминая, – он никогда и не был в числе завсегдатаев вашего заведения. А выпивать ходил обычно в кафе напротив.

– Ах, да, разумеется! В то большое кафе! И все-таки я, возможно, узнала бы его, если б увидела. А впрочем, кто знает? Люди так сильно меняются. Я то и дело встречаю кого-то на улице и думаю: да я ж его знаю, нужно поздороваться. А потом присмотрюсь, и всякая уверенность пропадает.

– И не говорите, Обасан, – вставил Синтаро. – Вот и я на днях так же поздоровался с кем-то на улице, думая, что это мой знакомый, а человек этот, видно, решил, что я не в своем уме, и поспешил прочь. Даже на приветствие мне не ответил!

Синтаро, похоже, был уверен, что это очень смешно, и громко расхохотался. Госпожа Каваками вежливо улыбнулась, но смеяться не стала, а повернулась ко мне и сказала:

– Сэнсэй, вы все-таки должны попытаться убедить ваших друзей снова начать приходить сюда! В самом деле, каждый раз, как встретится нам кто-то знакомый по старым временам, надо его остановить и предложить ему зайти в наш маленький бар. Может, тогда нам и удалось бы хотя бы отчасти восстановить атмосферу былых дней.

– А ведь это прекрасная мысль, Обасан! – воскликнул я. – Постараюсь все время об этом помнить. Я, пожалуй, действительно буду останавливать людей на улице и говорить: «А ведь мы когда-то были знакомы. Вы тогда частенько в наши места заглядывали. А теперь, наверно, считаете, что там больше ничего нет? Ошибаетесь! Бар госпожи Каваками по-прежнему на месте, и все потихоньку налаживается».

– Вот именно, сэнсэй, – закивала головой госпожа Каваками. – Надо им говорить, как их тут не хватает! Тогда и дела пойдут гораздо лучше. В конце концов, это ведь ваш долг, сэнсэй, вернуть сюда ваших старых приятелей. Здесь ведь вас всегда за вожака считали.

– Это точно, Обасан, – заметил Синтаро. – В стародавние времена сёгун, видя, что войско его после битвы рассыпалось по полю, всегда спешил вновь собрать своих воинов вместе. Вот и вы, сэнсэй, сейчас примерно в таком положении.

– Чушь какая! – засмеялся я.

– Да нет, он совершенно прав, сэнсэй! – поддержала Синтаро госпожа Каваками. – Вы просто разыщите своих старых приятелей и скажите им, чтоб возвращались. А я вскоре прикуплю соседнее помещение, и будет у нас большое кафе, как раньше, как то, что когда-то стояло напротив.

– Действительно, сэнсэй, – снова сказал Синтаро, – сёгун должен вновь собрать свое войско.

– Идея неплохая, Обасан, – согласился я. – Вы же знаете, ведь и «Миги-Хидари» было когда-то всего лишь крошечной забегаловкой. Не больше этого бара. Но со временем нам удалось превратить его в то роскошное кафе, которое вы с Синтаро помните. Что ж, наверное, придется еще раз сделать то же самое, но уже с вашим заведением. Теперь все понемногу возвращается на круги своя, вернутся и старые традиции и привычки.

– Вы могли бы снова приводить сюда своих друзей-художников, сэнсэй, – сказала госпожа Каваками, – а за художниками, глядишь, и газетчики потянутся.

– И это неплохая идея. И можно было бы попробовать ее осуществить. Вот только интересно, Обасан: а что, если вы просто не в состоянии будете управиться с таким большим кафе? Вдруг вам это окажется не по зубам? Нам бы очень этого не хотелось!

– Что за ерунда! – обиделась госпожа Каваками. – Если вы, сэнсэй, поторопитесь и выполните свою часть работы, то сразу увидите, как я все прекрасно здесь устрою!

С недавних пор подобные разговоры возникали у нас все чаще и чаще. Да и кто сказал, что нашему старому «веселому кварталу» уже не суждено возродиться? Мы с госпожой Каваками, может, и любим пошутить на эту тему, но шутки наши всегда содержат изрядную долю здравого оптимизма. «Сёгун должен вновь собрать свое войско». Да, возможно, так и следует поступить. И когда вопрос о будущем Норико будет наконец решен, я, возможно, более внимательно отнесусь к идеям госпожи Каваками.

* * *

Наверное, тут как раз стоит упомянуть, что после войны я видел своего бывшего ученика и протеже Куроду всего один лишь раз, да и то совершенно случайно. Это было в первый год оккупации – еще до того, как «Миги-Хидари» и прочие здания в этом квартале были снесены. Как-то дождливым утром я шел куда-то, пробираясь сквозь груды мусора и поглядывая из-под зонта на стены полуразрушенных домов. Помнится, в тот день там было полно рабочих, и я сперва даже внимания не обратил на человека, что стоял и смотрел на одно из сгоревших зданий. И лишь проходя мимо него, я заметил, что он повернулся и вроде бы наблюдает за мной. Я замедлил шаг, вгляделся и сквозь струи дождя, стекавшие с моего зонта, с изумлением увидел, что это Курода; он действительно смотрел на меня, но лицо его не выражало ровным счетом ничего.