лагерь собрали 22 009 казаков — 15 380 мужчин, 4 193 женщины и 2 436 детей. 28 мая 1 500 офицеров из их числа были хитростью разоружены и усажены в грузовики, чтобы отправиться «на переговоры» с ответственными британскими должностными лицами, где должно было «решиться их будущее». На самом деле никаких переговоров не планировалось. Вместо этого их поместили за колючую проволоку, а через несколько часов, за которые произошло несколько самоубийств, переправили по мосту в Юденбурге через реку Мур на территорию, занятую советскими войсками.

Предполагалось, что изоляция офицеров облегчит погрузку и удержание непокорных на открытых железнодорожных платформах, пригнанных 1 июня, чтобы забрать казаков и перевезти их в советскую зону. А в результате произошло сражение. Неистовая, хотя и безоружная толпа под молитвы русских священников несколько часов сопротивлялась батальону шотландцев из Аргайлла и Сазерленда, прежде чем ее силой погрузили в грузовики и увезли на восток Австрии, оттуда в Россию, а потом дальше на восток, в «архипелаг ГУЛАГ». Женщины бежали к пешеходному мосту и бросали своих маленьких детей в Драу. Один мужчина застрелил свою жену и троих детей, а потом застрелился сам, лишь бы не возвращаться в Советский Союз. Много русских, задавленных или задохнувшихся в общей свалке, а также покончивших с собой, погибло в тот день — так силен был их религиозный пыл и решимость никогда не возвращаться в зловещую и безбожную сталинскую империю. Крепкие шотландские солдаты, закаленные войной, плакали в открытую, выполняя свой ужасный долг.

За несколько дней почти все 22 000 человек, включая детей и женщин, были переданы Красной Армии.

Британская пресса ни написала об этом ни слова. Прошло почти тридцать лет, о чем в 1974 году из моей книги «Последняя тайна»[29] англичане узнали о том, что было сделано от их имени в Линце в мае-июне 1945.

Солженицын отбывал восьмилетний срок заключения, когда летом 1945 года эти сотни тысяч мужчин и женщин, словно косяки рыб, потекли из Западной Европы в сибирские лагеря. Он разделил с ними страшные лишения лагерной жизни, особенно холод и голод, убивавшие заключенных миллионами, и описал это в 1962 году в «Иване Денисовиче». Он знал, кем были эти люди, почему они оказались там и кто передал их в руки советской власти. И он запомнил все, чтобы потом рассказать об этом в своих книгах. Между тем Запад ничего об этом не знал. А те англичане и американцы, которые организовывали эти операции или участвовали в них, терзались, но не решались об этом говорить.

Советские эмигранты, учившие меня русскому языку в 1957 — 58 годах, были из тех, кто избежал насильственного возвращения. Может быть, они выдали себя за поляков или прибалтов, или нашли в Англии тех, кто за них поручился, а может быть, тайно проникли в Великобританию и на время «залегли на дно». Это были добрые и интеллигентные люди, но над ними все еще висела тень советского террора, и они не любили говорить о решении прежнего британского правительства, которое так легко отправило их на смерть. Мы сблизились с ними, иногда выпивали вместе, и они рассказывали нам, очень молодым и наивным людям, как глубоко укоренился в них ужас перед сталинской стихией разрушения. Их интересовало, как долго они смогут оставаться в Великобритании в безопасности. Может ли Великобритания даже через двенадцать лет после войны, как залог нормальных отношений или в рамках какой-либо политической сделки передать их советским властям, которые, несомненно, их убьют? Любой успех советской дипломатии мог нести жизнь или смерть. Каждое мизерное улучшение в советско-британских отношениях было для них знаком того, что насильственная репатриация может начаться снова.

И вдруг в декабре 1973 года в Париже на русском языке был издан «Архипелаг ГУЛАГ», и в прессе появились короткие выдержки, касающиеся этого странного события. Солженицын писал о том, что на Западе, где политические секреты невозможно скрывать долго, поскольку они неизбежно попадают в печать или с них снимают гриф секретности, тайна именно этого предательства надежно и старательно скрывалась правительствами Великобритании и Соединенных Штатов. Он назвал это событие последней тайной второй мировой войны. Часто встречая в лагерях людей, выданных СССР союзниками, он целую четверть века не мог поверить, что общественность на Западе ничего не знает об этой акции западных правительств, об этой массовой выдаче обычных людей на кару и смерть.

Писатель был не совсем прав. На Западе были люди, которые знали хотя бы часть этой истории. Я не встречался с жертвами в лагерях, но несколько лет изучал документы из последних рассекреченных архивов министерства иностранных дел и военного министерства, общался с британскими солдатами, принимавшими участие в этих операциях, и русскими эмигрантами, живущими на Западе. Это было и впрямь поразительно. Несколько тысяч британских солдат и офицеров должны были вплотную столкнуться с результатами этой политики. Тридцать лет они знали о том, какие ужасные дела вершились тогда. И тем не менее фактически ничего об этом не было написано.

Но все это было в дневниках британских военных, брошенных на поля Австрии, были тревожные сообщения таких людей, как майор Томас Гуд, сопровождавший грузовики с казаками к Юденбургу: «…один офицер перерезал себе горло лезвием бритвы и свалился мне под ноги»[30]. Он сказал мне в 1973 году: «Задним числом понимаешь, что надо было, наверное, отвернуться и дать им уйти. Но тогда нам это не пришло в голову. Приказ был предельно ясен». Приблизительно так же оценивал события майор У.Р.Дэвис, которому было поручено усыпить бдительность казацких офицеров, чтобы без проблем доставить их на мнимые «переговоры», а оттуда в Советский Союз. «Это и вправду был дьявольский, кровавый план», — сказал он мне.

Я ускорил работу над книгой, и в октябре 1974 года она вышла в свет под названием, подсказанным мне Солженицыным. Она печаталась частями в английской газете «Санди экспресс» и немецком журнале «Штерн». Би-би-си выпустила радиоверсию и семидесятипятиминутный фильм, впервые показанный 22 ноября 1975 года. Книгу издали на многих языках, даже на русском (в Лондоне в 1977 году за мой счет), и эмигрантский журнал «Континент» напечатал несколько глав. Мой издатель Андре Дойч вернул мне права на русскую версию на том основании, что они никому не понадобятся.

К середине семидесятых у Великобритании начало появляться смутное чувство вины. Оказалось, мы, англичане, тоже были готовы совершать страшные дела и оправдывать это тем, что «приказ есть приказ». В своем предисловии к «Последней тайне» Хью Тревор-Роупер (впоследствии лорд Дейкр) писал: «Мы уже