— В чем же секрет? — Савчук слушал с раскрытым ртом.

— В совершенствовании духа — вот главный и самый трудный аспект Системы. Надо изменить свое видение мира, а достигнуть этого можно только путем глубоких внутренних перестроек. Сознание, мироощущение, психология… Кто добьется цели, тот сможет разбить десять положенных друг на друга кирпичей не столько силой, сколько разумом!

— Вот это да!

— Еще не все. Такой человек выдвигается в лидеры одним своим присутствием. Он легко покоряет женщин и укрощает диких зверей. Сама судьба покровительствует ему, ибо он умеет любые события, даже неприятные, обращать себе на пользу.

— Вы серьезно? — изумился Савчук. — Не может быть!

— Понятно, здесь есть элементы метафоры, к тому же речь идет об идеальном варианте, который реально может быть и недостижим. Но рациональное зерно присутствует. Я сам убедился.

— Как? Очень интересно узнать!

Колпаков улыбнулся. Не рассказывать же ему всего!

— Например, Габаев физически сильней меня. И технику накатал до моего уровня. А умственным совершенствованием пренебрегает, считает ерундой. Но в сокрушении предметов явно отстает. Вот и думай.

Савчук действительно задумался.

— Как же достигнуть духовного совершенства?

Есть в мире светлый храм, Но не найти мне входа, Хоть тысячи дорог ведут к нему, Достойный в храм войдет И обретет свободу У неба и земли не будет он в плену.

Колпаков продекламировал и ощутил, что вышло театрально, как обычно такие штуки получались у Габаева. Ему стало неловко.

— Не удивляйся, что не понял, я тоже довольно слабо понимаю. В философско-мистических учениях Востока считается, что войти в храм высшего совершенства можно через узкую дверь, загвоздка состоит в том, чтобы ее найти. И суметь открыть. Мало кому это удается.

— А вы во все это верите? — Восторженность прошла, Савчук был явно растерян.

— Вообще-то такие вопросы задавать не принято, даже неприлично. Потому что путь к узкой двери предполагает безоговорочную веру и слепое следование…

— Догматизм — метод защиты ошибочных концепций, орудие мракобесия и малограмотной реакционности. Извините, Геннадий Валентинович, но тут вы меня не переубедите. И если Система, о которой вы рассказали, строится на догматах, то разве можно воспринимать ее всерьез?

Оперевшись на надежную платформу материалистической диалектики, Вася Савчук ощутил уверенность, и Колпаков не мог ему возразить.

— Не стоит толковать все буквально. Догматы заложены в основу Системы много веков назад, вполне понятно, что сейчас они могут казаться смешными. Тем более в условиях современной жизни. Но главное-то в другом! Даже если ты и не найдешь узкую дверь, то до преклонных лет сохранишь здоровье, силу и живость ума. Разве этого мало?

— Нет. Но тогда зачем мистический туман? Обычная система физического совершенствования. С маленькой буквы.

— Каждый волен понимать по-своему. Позанимаешься с годик — поговорим еще. Только запомни. — Колпаков подмигнул. — Я разбиваю три кирпича, а Габаев — два.

К первой тренировке, кроме записанных, собрались болельщики, просто любопытные и кандидаты, до которых весть об открытии секций дошла с опозданием. Возле ДФК опять бурлила толпа, и инструкторы вызывали свои группы по спискам.

— Надо будет выдать нашим пропуска, — сказал Габаев. — Не устраивать же каждый раз переклички на улице.

Его группа была самой малочисленной, но его это не смущало: все дальнейшие действия он тщательно продумал.

Выйдя на крыльцо, Габаев спросил, есть ли разрядники. Отведя двенадцать крепких парней на пустынную аллею примыкающего парка, он устроил блиц-испытание: по десять приседаний на каждой ноге, двадцать подтягивании, пятьдесят отжиманий. Через полчаса его группа пополнилась шестью новичками.

Когда Колпаков заглянул в зал, Григорий держал речь перед почтительно замершей шеренгой.

— …дают деревянный колышек, который надо голыми руками вбить в утоптанную землю. Тот, кто с этим справился, получает дощечку, пишет свое имя и вешает в зале на самый последний гвоздь. Он становится младшим учеником и должен беспрекословно выполнять распоряжения старших. Слово учителя — закон для всех. Теперь об этикете и правилах поведения в зале.

Колпаков обошел другие секции. У Окладова бегали по кругу, выбивая друг друга мячами, Зимин отрабатывал растяжки. Все правильно, первые занятия — общефизическая подготовка.

Он вернулся к себе, дал новое задание, сам поработал на мешке, сделал замечания тем, кто отвлекся на его удары, подозвал Савчука и сказал, чтобы присматривался к методике тренировки — пригодится. Затем дал упражнения на координацию движений, потом скомандовал расстелить маты и показал способы падения и защиты лежа.

Троица, записанная по просьбе Лены, не справлялась с заданиями, и он снизил им нагрузку. Колпаков отметил, что они в меру сил стараются. Толстяк Хомутов боялся падать, но потом все же преодолел себя и, не сгруппировавшись, гулко шлепнулся животом.

«Как бы не травмировались по протекции», — с досадой подумал Колпаков и посадил их на пятки отдыхать. Остальные ребята смотрели с недоумением, Колпаков разозлился и на Лену, и на себя.

«Выгоню к чертовой матери! Сегодня же! Нет, лучше со следующей недели…»

Он заметил, что дверь в зале приоткрыта, и послал Савчука прогнать любопытных, удивляясь, почему вахтер пропустил посторонних.

После завершающей пробежки Колпаков провел короткий разбор тренировки, дал домашнее задание.

— А вам особое внимание обратить на физическую подготовку. Каждое утро физкультура, бег, холодный душ.

— Ясно, сенсей.

Трое отстающих почтительно склонились в поклоне. Хоть этому выучились!

— А литература по карате у вас есть? — спросил Зверев, самый бойкий и уверенный. — Мы бы занимались дома…

Действительно, снабдить учеников самоучителями было бы неплохо. Но где их взять?

— Пока накачивайте силу, растягивайтесь, а потом посмотрим.

В зал опять кто-то заглянул.

— Закройте дверь! — не сдержался не выносивший нарушений порядка Колпаков.

Они остались с Савчуком: Геннадий хотел делом подкрепить рассказы о чрезвычайной эффективности Системы.

— Смотри внимательно!

До мешка было не меньше трех метров. Следовало предельно сконцентрироваться и представить, что это не тренировочный снаряд, а заклятый враг. В такие моменты Колпаков всегда представлял Алика Гарандина, и, хотя с годами злость прошла и образ получался все более размытым, рефлекс срабатывал. Сработал он и сейчас.

Поклон, длинный скользящий шаг, прыжок, прямой удар ребром стопы в лицо, приземление, хлестко подъемом — в левый бок и тут же пяткой — в правый, разворот по инерции и выход из него с двумя сокрушительными ударами в висок и сердце, поклон. Резкий выдох и успокаивающее йоговское дыхание.