Рое исполнилось девять лет, когда наконец наступил день получения оружия. По традиции обряд проходил там же, где молотили и веяли зерно, и сейчас они с сестрой стояли посередине гумна. День выдался пасмурным: серое небо заволокло грозовыми тучами, воздух отсырел, время от времени с неба срывались тяжелые капли дождя, но гроза все никак не начиналась. Черные кудри Эсси от влажности завились мелкими непослушными колечками, а ее руки не находили покоя – она то сцепляла их в замок, то роняла безвольно вдоль тела, а следом начинала нервно постукивать по бедрам.

Эсси относилась к обряду получения оружия серьезнее, чем Роя.

Последние несколько месяцев она постоянно спорила с учителями, кто имеет право владеть оружием. Иногда Роя просыпалась ночью оттого, что сестра в раздумьях мерила комнату шагами. Когда она спрашивала, что случилось, Эсси возвращалась в постель и начинала говорить какие-то странности. Например, просила дать определение врагу или ответить на вопрос «что появилось раньше: оружие или враги?» Но самое главное, Эсси училась и тренировалась усерднее Рои. Сегодня она заслуживала получить оружие.

Но сейчас, когда они обе стояли на утоптанной земле, Эсси была чересчур взвинчена. Ее челюсти сводило от напряжения, пальцы теребили пуговицы на рукавах платья. Роя косилась на сестру, ей тоже передалось ее волнение.

– Перестань дергаться, – прошипела она, глядя на отца.

Хозяин Поющего Дома возвышался перед дочерями, сжимая в руке свое собственное оружие. Рукоятка его меча была искусно вырезана еще бабушкой Рои.

Накрапывающий дождь разошелся. Лицо главы Дома блестело от воды, пурпурная рубаха намокла и казалась почти черной. За ним полукругом стояли остальные обитатели Поющего Дома, собравшиеся засвидетельствовать обряд.

Отец жестом подозвал Лирабель, одногодку Рои и Эсси, воспитанницу Поющего Дома. Вместе с младшими сестрами ее приняли в дом, когда белая напасть погубила их урожай и семья чуть не погибла от голода.

Лирабель шагнула вперед. Ее густые волосы были заплетены в косу, перекинутую через одно плечо, на спине висел лук и колчан со стрелами, которые она получила прошлым летом. На кожаном колчане была вырезана надпись «Заслуга Лирабель, воспитанницы Поющего Дома».

Роя вспомнила день, кода их подруга получила свое оружие. Она расплакалась, прочитав надпись на колчане, и тогда Роя подумала, что это слезы благодарности за все, что дом для нее сделал. Лишь потом Эсси объяснила ей истинную причину слез Лирабель.

«Там написано «воспитанницы», – сказала Эсси. – Не дочери».

«Но она и есть воспитанница», – подумала Роя.

Прошли годы, прежде чем она поняла, что это значит: Лирабель никогда не будет им ровней.

Она никогда не сможет стать их сестрой. Ей останется лишь довольствоваться их милостыней.

«Вы с такой легкостью предоставили нам приют, – сказала ей Лирабель, – что и отнять его не составит большого труда».

Лирабель протянула их отцу один из двух свертков, затянутых в шелк. Он развернул его и протянул Рое ее оружие.

Это был серп – любимое оружие Поющего Дома, символ земледелия. Его изогнутый клинок был мастерски выкован кузнецами из Небесного Дома. Деревянная рукоятка инкрустирована алебастром; на ней была выгравирована звезда и надпись «Заслуга Рои, дочери Поющего Дома».

Роя с трепетом приняла свою награду и перевела взгляд с отца на сестру. Гул мягко заискрился между ними.

Эсси улыбнулась, и Роя расцвела в ответ.

Развернув второй сверток, отец достал кинжал. Тонкое прямое лезвие длиной с предплечье Эсси заострялось на конце, как игла.

Но едва отец протянул кинжал дочери, она отступила.

Улыбка медленно сползла с лица Рои.

«Что ты делаешь?» – мысленно выкрикнула она.

Эсси не смотрела на нее, и тогда Роя метнула взгляд на Лирабель в надежде, что та знает ответ. Но глаза Лирабель лишь расширились от удивления.

– Прошу меня простить, – громко, чтобы ее могли слышать все собравшиеся, произнесла Эсси, разглядывая свои сандалии, к которым прилипла грязь и солома. – Я не могу это принять.

Отец сжал рукоятку меча.

– Изволь объяснить, что это значит.

Эсси взглянула в его лицо.