— Я хотела бы посмотреть твою комнату, Крис. Не покажешь мне? — спросила она девочку.

— Там жуткий беспорядок.

— Подумаешь.

— Хорошо, — с явной неохотой промямлила Крис и оттолкнула табурет так, что он заскрипел.

Не оглядываясь на Брайди, Крис вышла из кухни и двинулась по переходу в другое крыло дома. Брайди шла за ней, обуреваемая сомнениями. Она даже не заметила, что Падди тоже пошел за ними. Не очень ли она насела на Крис? Как бы не переборщить. Может, правильнее было бы не совать сюда носа и не слушать Падди?

Брайди даже гордилась своим умением общаться с подростками. Но сегодня не слишком-то я преуспела, с горечью подумала она, краем глаза заглядывая в приоткрытую дверь, мимо которой они проходили. Должно быть, комната Падди и Маргарет. Широкая кровать, вид на океан, мягкие бледно-розовые ковры.

Я здесь не из-за Падди, одернула она себя. Я приехала ради его дочери, приехала наладить отношения с Крис.

Какое ей дело до его спальни?

В комнате Крис, хотя она была светлая и просторная, действительно творилось черт те что. Всюду валялись плюшевые и прочие мишки — целая галерея. На стенах булавками были прикреплены постеры с рок-группами и кинозвездами. Стол завален тетрадями, бумагами, учебниками, книгами.

Брайди посмотрела на заглавие одной из книг.

— Я читала ее, когда была в твоем возрасте, — с некоторым удивлением заметила она.

— Приходится, — кратко бросила Крис. — По школьной программе. Терпеть не могу.

Она встала у книжных полок и проговорила, сознательно доставая Крис:

— У тебя через каждое слово «терпеть не могу».

Крис передернула плечами.

Брайди не сдавалась.

— Я просто хочу немного узнать о тебе, Крис, вот и все, но, кажется, я сплоховала. Не надо было просить тебя показывать комнату.

— Мне все равно.

— Не уверена. Думаю, не все равно.

— Думайте, как хотите.

Брайди спокойно заметила:

— Ты сама понимаешь, что ведешь себя отвратительно.

Крис вспыхнула, ей явно стало стыдно, но она попыталась не подать виду. В темно-карих глазах, похожих на глаза Билли, мелькнуло что-то вроде досады на себя.

Брайди подошла к полкам, на которых было много фотографий. Крис ребенком на руках у отца; Падди совсем молодой и счастливый, рядом прислонившаяся к нему Маргарет. Очаровательная. Такая же темноволосая, как Падди, с милой улыбкой. Крис первоклассница, в синем платьице, с важным личиком. Крис с Падди на байдарке, машут веслами на того, кто снимает их. Маргарет с Крис на пикнике улыбаются друг другу с такой любовью, что у Брайди защемило в груди.

— Это, если не ошибаюсь, на Светлом озере, да?

— Мы всегда ездим туда на большой уик-энд в мае.

— Мы тоже с моей подругой Шэрон, — призналась Брайди, а про себя подумала: что было бы, если бы она наткнулась на Крис три года назад, когда Маргарет была еще жива? — Мне так жалко, что я совсем не знаю о твоем детстве, мне все так интересно.

— Но вы же сами так захотели, — с вызовом бросила Крис и вздрогнула, услышав голос отца.

— Почему, Брайди, ты не расскажешь ей, как все произошло? — проговорил Падди.

Оказывается, он все время был здесь. Шпионил за ними.

— Не думаю, что Крис горит желанием узнать это. Как и видеть меня здесь.

— А я думаю, ей это будет интересно, — сказал Падди.

Нашла коса на камень, подумала Брайди, переводя глаза с Падди на Крис. Крис стояла, с вызовом подняв подбородок. Знакомый жест. Ну ладно. Попытка не пытка. Терять ей нечего. А вот получить можно многое, если пробить эту круговую оборону.

— Падди, лучше бы ты газетку почитал, — немного раздраженно бросила Брайди. — Я и так не в своей тарелке, а тут ты еще со своими замечаниями.

— Какие тут газетки. Это все касается нас троих.

— То есть как это троих, — встала на дыбы Крис. — Мне она здесь не нужна, папа.

«Она». Круче не выдумаешь. Крис знает, как доставать. Как будто ее не существует.

— Меня зовут Брайди, — глухим голосом проговорила она. — Мисс Малколм будет уж слишком, а мама явно неприемлемо.

— И, будь добра, Крис, веди себя по-человечески, — резко добавил Падди.

— Простите, — пробормотала Крис и топнула по ковру ногой. Вид у нее был несчастный.

С того самого дня, как они с Падди познакомились и поругались на автостоянке, Брайди поняла, что все тринадцать лет не переставала любить свою неведомую дочь. Сейчас перед ней был не невинный младенец, а строптивая девочка-подросток, но это дела не меняло. Она любит Крис. Да и как могло быть иначе!

Потому она и здесь. Потому и рассказывает свою историю на этот раз самой, быть может, заинтересованной стороне.

Она буквально выложилась. Она обрисовала всех: Билли, Элизабет Малколм, себя шестнадцатилетнюю. Она пыталась оживить их, чтобы найти отклик в сердце своей дочери. Но голос Крис был по-прежнему холоден, да и ей самой история в ее исполнении показалась выдуманной и неестественной. Она видела еле скрываемое презрение в глазах Крис и чувствовала, что проигрывает, безнадежно проигрывает в деле, которое для нее жизненно важно.

Теребя край свитера, она смущенно закончила:

— Я, вообще-то, никому об этом не рассказываю, так что не очень привыкла; я просто хотела объяснить тебе, Крис, что я не бросала тебя. Я не могла искать твои следы и пытаться вернуть тебя. Отца Билли выкинули бы с единственной работы, на которую он был способен, а ему надо было кормить четырех сыновей и жену. А Билли могли так отделать, что родная мама не узнала бы. Не могла я пойти на это, разве тебе не понятно?

— Папа и мама учили меня отвечать за свои поступки, — сказала Крис и впервые посмотрела в глаза Брайди. — А не искать оправдания и лгать.

— Ты считаешь, что все это ложь?

— Ты бросила меня! И тебе за это стыдно. Вот ты и пытаешься хоть как-то приукрасить дело.

— Вы с папой мыслите схоже, — горько заметила Брайди. — Он так же отреагировал на это, когда услышал.

— Лучше вам вернуться в Стилбей и жить там. А мы с папой как-нибудь сами разберемся. Вы нам не нужны. Обходились и обойдемся.

— Если бы, Крис, я тебе действительно была не нужна, ты относилась бы ко мне безразлично, — с силой проговорила Брайди. — А уж что-что, а безразличием все это не назовешь. А если ты полагаешь, что я готова превратиться в тряпку, чтобы ты об меня ноги вытирала, то ты плохо меня знаешь. Я не позволю смотреть на меня свысока. Тебя отобрали у меня, не спросив моего согласия, и это разбило мне сердце: я с тех пор не могла смотреть на мужчин.