сразу и иногда верит, что продавец ему все показал, и прощупывает меховую рубашку аборигена, чтобы в этом окончательно убедиться. Однако в конечном итоге может оказаться, что абориген решил сохранить несколько лучших шкур на груди под одеждой, чтобы продать их за максимальную цену. Самыми ценными шкурами считаются песцовые и оленьи, причем последние существуют трех сортов: наплый, как правило, темно-коричневый, с оленя-одногодки, – из такой шкуры делаются прекрасные мягчайшие меховые кофты, цена ее в Нейве-сале 5–6 крон; пьеска – красивая мягкая шкура с молодого олененка, которая ценится больше всего и стоит в Северной Сибири 2–3 кроны; а также белоснежные шкуры, которые очень редки и пользуются большим спросом. За шкуру взрослого оленя платят от 60 копеек (1 копейка = 1/100 рубля = 2 эре) до 2 рублей в зависимости от качества. Цена на шкуру взрослого песца в зависимости от спроса на нее на рынках в Лондоне и Санкт-Петербурге за прошедший год составляла от 2 до 16 крон. Из других видов шкур, которые аборигены приносили в Нейве-сале, можно упомянуть заячьи, беличьи, росомашьи и горностаевые. В моем присутствии была продана шкура черного песца, за которую заплатили 75 рублей наличными. Большинство аборигенов, приходящие торговать, одеваются в новые красивые меховые одежды, которые придают им величественный вид.

Когда сани останавливаются и абориген скидывает гусь (внешнюю меховую накидку) перед тем как войти на станцию, под ним оказывается длинный сине-зеленый халат, надетый на малицу и имеющий примерно одинаковую с ней длину. При этом снизу виднеется белая отделка из собачьей шкуры, что производит весьма солидное впечатление.

Во время моего пребывания на станции отмечался именинник[47] жены распорядителя. Госпожа Димитрич сама наливала нам «вино» (водку с бальзамом), потчуя пирогами и вареньем из морошки. На обед подавали осетра, пироги, пельмени, или перемени[48] (порубленное мясо со специями, замешанное в пшеничном тесте и заваренное в воде; один пельмень имеет такие большие размеры, что едва помещается в рот).

Жизнь в Нейве-сале в целом была достаточно однообразной. 20 декабря я отправился с русским Хлебиковым, приехавшим за покупками в Нейве-сале, к нему домой в Южный Таз.

Глава X

Маленькая рыбацкая хижина в Северной Сибири

Снежный шторм. – Прибытие в зимний дом Хлебикова. – На охоте с капканом и ружьем. – Охота на волков в леденящий мороз. – О каждодневной жизни в хижине. – Аборигены-убийцы. – Двое мужчин из малого рода. – Слухи о нападении тунгусов. – Незнакомые амбаты. – Решение принято

В 1860 году семья из Туруханска открыла станцию на 67° с. ш. в Тазовской губе, где и поселилась. Г-н Хлебиков, который раньше был приказчиком в Нейве-сале, женился на дочери умершего основателя этой торгово-рыболовной станции. Здесь он сейчас и проживает с супругой, тещей и двумя детьми.

Расстояние от Нейве-сале до дома Хлебикова составляло около 150 верст. Мы выехали со станции в страшный снежный буран с двумя проводниками-юраками. Обоз с трудом пробивался через мягкий глубокий снег. Не прошли мы и полпути, как опустилась ночь. Погода становилась все более жуткой, вокруг нас бушевал снежный шторм, а олени не могли идти. Проводники также отказывались ехать дальше из опасения заблудиться. Олени были выпряжены и привязаны к саням, пока мы делали углубления в снегу между большими сугробами, чтобы сделать убежище от бушующей непогоды для ночлега. Пролежав там несколько часов, почти целиком покрытый снегом и совершенно замерзший, я встал и увидел, что аборигены снова запрягают оленей. Еще мела метель, однако снегопад прекратился, а в небе светили звезды. После этого мы отправились дальше в путь. К ночи мы доехали до станции Мамеово зимовье, построенной в 1870 году русским Мамеовым и еще действующей. Там нас радушно приняли, а на следующий день перед обедом обоз продолжил свой путь к жилищу Хлебикова.

Скверная погода продолжалась еще несколько дней. 3 января 1891 года я в первый раз вышел на охоту. Погода была солнечная и ясная, было относительно тепло (–20 °R). Удалось добыть лишь несколько куропаток и ознакомиться с рельефом местности. Изба Хлебикова расположена на возвышенности, которая на северо- востоке переходит в тундровую равнину. С двух других сторон расположены более низинные участки, с маленьким озером и рекой, на берегах которой растут величественные сосны, березы и ольха, ива, лиственница и осина. За относительно узкой лесной полосой на другом берегу реки широко раскинулась тундра с небольшими рощицами лиственниц.

На следующий день я опять пошел на охоту со слугой-аборигеном Хлебикова, Ампой. Мы поставили несколько моих капканов на песца и зайца, а также проверили ловушки Ампы. Добычей стали один заяц и один песец. Здесь обитает много зайцев – белых, рыжих, черных, хотя последние встречаются достаточно редко. У реки мы заметили свежий след волка и, пойдя по нему, вышли в открытую тундру, где серый остановился под одиноко стоящей лиственницей. Завидев нас, он медленной трусцой удалился прочь.

6 января 1891 года (25 декабря 1890 года) у русских был первый день Рождества, который отмечали и Хлебиковы. Рано утром в рождественский день со стен в дальних уголках прихожей были сняты и протерты от пыли иконы святых. Теперь они висели на своем месте и блестели не только потому, что были приведены в порядок, но и из-за света восковых свечей, горящих по сторонам. Русские, которые перед крупными праздниками постятся целый месяц, сидят в сочельник в прихожей и ждут двенадцати часов, когда они могут насладиться скоромным (блюдами, запрещенными в пост), в котором они себе долго отказывали. Вот так мы и сидели в одинокой избе перед иконами с зажженными свечами и желали, чтобы время текло быстрее и мы вскоре смогли попробовать жареные ломти оленины и пирожки, ожидавшие нас в печи.

Рождественским утром хозяин помахал в гостиной, кухне и прихожей кадилом, после чего все домочадцы, куда помимо семьи Хлебикова входили мужчина и женщина, приехавшие на рыбный промысел в Тазе из Сургута, встали перед иконами. Г-н Хлебиков в роли священника зачитывал Евангелие, в то время как другие кланялись и крестились. Когда служба закончилась, все друг другу пожелали «С праздником!» и направились к столу. Завтрак состоял из пирога с олениной, белого хлеба (муку для того и другого специально хранили для праздничных оказий) и чая с сахаром. На обед у нас был суп, оленина с горчицей, а также пирог из мяса и ржаной муки. Северосибирская оленина не похожа на ту, которую можно купить в европейских городах, – она необычайно вкусна, сочна и мягка. На полдник мы пили