– Можешь спрашивать о чем угодно, – сказал Карререс. – Только сразу скажу – что ж такое происходит именно сейчас, я сам толком не знаю. Могу только предполагать, но вслух не хотелось бы.

Элли кивнула и завозилась на диване доктора, поуютнее заворачиваясь в плед. Всего лишь половину суток назад она сидела здесь с бокалом вина, испуганная и счастливая своей вдруг ниоткуда появившейся влюбленностью. И еще меньше времени прошло с тех пор, как она убежала отсюда, задыхаясь от обиды, ненавидя и Карререса, и себя. Тогда все было больно, но легко и понятно. Теперь же… Доктор ждал, глядя на нее почти ласково, и Элли никак не могла соединить этот взгляд, этот голос с тем, что произошло вечером.

Она покосилась на Гая. Бывший смотритель музея сгорбился в кресле, обхватив ладонями горячую кружку. От него по-прежнему несло порохом, несмотря на то, что Карререс переодел его в свой халат: Элли перекашивало всякий раз, когда взгляд падал на окровавленную грудь зомби. Теперь вид у Гая был домашний и совершенно отсутствующий.

Элли вдохнула побольше воздуха и тоненько пропищала:

– Я вам… тебе… я тебе хоть немножко нравлюсь?

Глаза Карререса расширились. Странно всхлипнув, он откинулся в кресле, и комнату сотряс хохот. Раздался глухой удар, когда зомби вздрогнул и выпустил кружку из рук. Над ковром поднялся густой пар.

– Ну что ты ржешь?! – воскликнула Элли и зажала рот ладонью, давя предательскую улыбку. Это не смешно. Ни капли не смешно. Она чувствовала себя оскорбленной, она должна была чувствовать себя оскорбленной, она вообще не должна была больше появляться в этом доме. Но больше всего на свете ей сейчас хотелось рассмеяться вместе с Каррересом. Элли вдавила пальцы в щеки и изо всех сил закусила губу, чтобы не захихикать.

– Женщина! – наконец воскликнул доктор, вытирая глаза. – Черт знает что! Пусть весь мир летит в тартарары – ее интересует только одно, – он, не вставая, протянул руку и потрепал Элли по голове. – Попробуешь еще раз? Подумай…

Карререс подобрал кружку Гая и вышел. Вернувшись, он аккуратно обошел все еще дымящуюся лужу, покачал головой: «сговорились мне дом затопить!». Сунул свежий чай в руки зомби и снова уселся в кресло.

– Ну? – спросил он Элли. Та сидела, плотно укутвшись в плед, и остановившимися глазами смотрела в стену. От оклика Карререса девушка вздрогнула; ее взгляд сфокусировался на лице доктора. Она быстро провела языком по губам и потупилась.

– Кто ты? – тихо спросила она.

– Так себе вопрос, – проворчал Карререс. – А кто ты?

Элли растерянно улыбнулась.

– Хомо сапиенс, – попыталась отшутиться она, но Карререс продолжал смотреть на нее, ожидая ответа. – Ну… Меня зовут Элли Нуссер, мне двадцать лет, я работаю в папиной аптеке…

– Это не ты, это твоя шелуха, – оборвал ее доктор. – Тебе нужна моя?

Элли упрямо кивнула.

– Анхельо Карререс, – со сдержанным сарказмом начал тот. – Изучал медицину в университете Алькала-де-Энарес, но звание доктора присвоил незаконно. Не делай такие круглые глаза. Сдавать экзамены кучке догматиков, которые не знают и трети того, о чем на тот момент знал я… Я пытался задавать вопросы преподавателям – в результате меня попытались перевести на факультет теологии! – Карререс фыркнул. – Пришлось до всего доходить самому. В двадцать три я бросил все и уехал в вест-индские колонии. Выдавал себя, – он желчно надавил на «выдавал», – за врача, специалиста по нервным болезням. Как можешь догадаться – вполне успешно… Нет, так дело не пойдет, – оборвал он сам себя.

– Скажи хотя бы, сколько тебе лет, – взмолилась Элли. – Папа нес какой-то бред, я уже не знаю, что и думать…

– В тысяча семьсот семьдесят четвертом году мне было тридцать пять.

Элли растерянно заморгала, а потом, сообразив что-то, испуганно заметалась взглядом между доктором и Гаем.

– Нет, я не зомби, – поспешил заверить ее Карререс и медленно добавил: – Все намного хуже.

Элли сидела, обхватив поднятые коленки и положив на них подбородок, и рассматривала Карререса. Спрашивать не хотелось. Страшно было спрашивать. Страшно было, что доктор ответит что-нибудь такое, после чего совершенно невозможно будет хотеть провести пальцем по заросшей щетиной щеке. От чего невозможно будет уткнуться лицом в грудь, обнять и шептать нежную чушь, и просить, чтобы спас – не от сумасшедшего отца, не от механического Герберта, а от чего-то ужасного, чему и названия нет. Да его самого надо спасать, поняла вдруг Элли и медленно улыбнулась, глядя в твердое лицо доктора.

– Что за рыба? – проскрипел Гай, и Элли едва не подпрыгнула от неожиданности. Карререс кивнул и открыл было рот, но зомби уже разошелся: – Пришел какой-то наглый карлик и давай требовать. Воняет, как из канализации, пистолетом машет… Что за рыба такая, что из-за нее с пистолетом?.. – Гай продолжал бормотать и жаловаться, но уже тихо, неразборчиво.

– Что за рыба? – шепотом спросила Элли у Карререса.

– Вчера днем твой друг принес Гаю новый экспонат. Следом пришел владелец. Нынешний владелец. На самом деле он сам украл эту рыбу. У меня, – Карререс вздохнул. – Моя лаборатория – в тюрьме на Пороховом холме у меня была своя лаборатория, – развалилась при взрыве, и я был уверен, что все препараты погибли. Похоже, Ти-Жак успел стащить рыбу, когда я вышел – из-за побега была поднята тревога, но никому и в голову не пришло, что у пиратов хватит наглости не сбежать сразу. Если бы я знал… Столько лет прошло впустую! Я мог бы найти дорогу… Отыскать Реме и уговорить ее вернуться… – Элли настороженно вскинула голову, услышав имя своей матери, но Карререс не заметил этого. – Кажется, я мог бы все исправить еще тогда, – пробормотал он сам себе, – но зачем-то понадобились эти двести с лишним лет. – Он глубоко задумался, прищелкнул пальцами. – Похоже, дело все-таки в тебе, – улыбнулся он Элли.

– Хорошо, дело во мне, – согласилась она. – Я не понимаю, что это за дело, но ладно, я уже привыкла ничего не понимать. Но отвечать на вопросы ты ведь обещал? – Доктор кивнул. – Так что за рыба такая, что из-за нее убивать надо?

– Ах, рыба, – спохватился Карререс. – Видишь ли, Элли, в эту рыбу я зашил мозг капитана Брида.

Элли старательно закивала, не спуская с Карререса круглых глаз. Доктор опять замолчал, погруженный в задумчивость.

– Это, конечно, многое объясняет, – с серьезным видом проговорила Элли. – Мне сразу все стало очень понятно.

– Извини, – спохватился Карререс. – Похоже, придется рассказывать все по порядку, – доктор кисло скривился, будто любая мысль о порядке была ему отвратительна. – Я познакомился с капитаном осенью семьдесят четвертого года в Порт-о-Пренсе…

Капитан Брид, непутевый сын ирландского раба и слабоумной послушницы из гаванской миссии, промышлял на островах контрабандой и мелким разбоем. Его двухмачтовый бриг «Безымянный», верткий и быстроходный, был оснащен десятком пушек и командой самых фантастических оборванцев, каких только можно нанять в портах от Нассау до Картахены. Капитан прославился многочисленными стычками, столь же наглыми, сколь и бессмысленными. Брид никогда не упускал случая полезть на рожон, зачастую упуская выгоду в погоне за новой порцией острых ощущений. Лишь в одном его деятельность была осмысленна и целенаправленна: стоило пройти слуху, что где-то на островах еще живут индейцы, – и вскоре «Безымянный» бросал якорь в ближайшей бухте.