Изначально приглашенные в Венецию евреи-финансисты находились в подчинении Sopraconsoli, которые надзирали также за деятельностью банкирских домов. К времени устройства гетто надзор за общими делами общины перешел из их рук в руки так называемых Cattaveri[14]. Так называли трех должностных лиц из числа патрициев, которые с 1280 года управляли государственной недвижимостью и коммунальными услугами. Позже в их обязанности, среди прочего, включили «надзор за процентными ставками, назначаемыми евреями, и преследование тех, кто покидает гетто по ночам, не носит красную шляпу или встречается с женщинами-христианками». Их полномочия постепенно расширялись; позднее им передали некоторые функции патриарха. В течение долгого времени левантийские купцы и купцы из Испании и Португалии не входили в число тех, кто подчинялся Cattaveri. Они оставались в подчинении Cinque Savi alla Mercanzia, или Торгового суда. Помимо этих чиновников, евреи в некоторых вопросах подчинялись ряду других органов. В начале XVIII века, при обстоятельствах, которые будут рассмотрены позже, власть над ними передали новому органу, который назывался Inquisitorato sopra gli Ebrei.

Начиная с 1516 года, когда в интересах городских бедняков евреев на ограниченный период допустили в Венецию, община могла считать, что прочно укоренилась в городе. Хотя впоследствии ее существование один или два раза подвергалось угрозе, оно никогда не пресекалось. Тем не менее евреям так и не удалось избавиться от временного и условного статуса, которым изначально было обусловлено их пребывание. Иногда, по истечении срока действия очередного договора (condotta), им приходилось договариваться с властями о продлении договора (ricon-dotta) на очередной краткий период в три, пять или десять лет. Евреям позволяли остаться в Венеции только на том условии, что они и дальше будут держать ссудные банки в интересах города. Правда, в продлении договора им никогда не отказывали; но, если бы срок очередного договора истек без продления, евреи автоматически вынуждены были бы покинуть город. Такая система была принята в то время, когда евреев в Венеции едва терпели, а сама Венеция была еще не столь известна в еврейском мире. Подобная система продолжалась и во время расцвета общины, когда она играла заметную роль в общественной жизни и пользовалась в Италии непревзойденной известностью. Гетто продолжало свое существование на прежних условиях даже тогда, когда повсюду началась эмансипация евреев. Не все условия были фикцией. Время от времени в очередной договор включали новые условия, не лишенные значимости; так, в конце XVIII века в договор включили условия, соответствовавшие переменам в государственной политике.

Одну неотъемлемую часть системы гетто в Венеции соблюдали с особой строгостью – речь идет о ношении отличительных знаков. Эта уловка, впервые изобретенная одним мусульманским правителем с целью унизительного выделения равно всех неверных, попала в Европу и стала дополнительным средством угнетения евреев после Латеранского совета 1215 года. В Венеции меру впервые ввели в 1394 году. Отличительная метка представляла собой круг из желтой ткани размером с булку хлеба за 4 пенни. Ее следовало нашивать на верхнюю одежду в области груди. В других местах Италии вплоть до середины XVI века данное правило чаще всего нарушалось. Однако в Венецианской республике к такой мере относились серьезно, поэтому в течение XV века ее вводили заново не менее девяти раз. Первоначальную нашивку сочли недостаточно заметной; кроме того, ее без труда можно было скрыть. Поэтому в 1496 году ее форму изменили. Отныне все евреи обязаны были носить желтый головной убор или шляпу, покрытую материей этого цвета. Такой знак различия был еще более неприятным, чем предыдущий. Позже, в конце XVI века, обязательный для евреев цвет сменили с желтого на красный[15]. В 1680 году один француз-путешественник описывал шляпу, покрытую снаружи алой тканью, с черной обивкой и каймой. При этом беднейшие обитатели гетто покрывали головные уборы не тканью, а клеенкой.

Время от времени, вплоть до конца XVIII века, эту позорную повинность вводили заново. В 1680 году власти приказали строго преследовать тех, кто подстрекал евреев избавиться от такого отличительного знака. В 1720 году все население попытались привлечь к помощи в проведение в жизнь указа, по которому любой венецианец, увидевший за пределами гетто еврея в головном уборе неустановленного цвета, обязан был сбить такой убор с его головы и передать нарушителя властям. В случае если еврея признавали виновным, доносчика ждала награда. Впоследствии евреи пытались обойти унизительную повинность, закрывая головной убор требуемого цвета черной клеенкой. В 1724 году такие уловки были запрещены. Обязанность носить отличительные знаки периодически возобновлялась вплоть до второй половины XVIII века. Однако ко времени падения Венецианской республики данное условие полностью вышло из употребления, так как унижение евреев к тому времени (как заметил один неприязненно настроенный наблюдатель) и без того было полным.

Противодействие унижениям было упорным и долгим. Вплоть до конца XVI века община вносила сравнительно крупные суммы для защиты своих членов, которых посадили за решетку «по причине черной шляпы». Однако сопротивление оказалось тщетным. От обязанности носить головной убор определенного цвета освобождались лишь привилегированные лица, например студенты Падуанского университета, протеже иностранных держав, например Якоб Мантино, или награжденные за заслуги перед государством, например семья Исраэля Конельяно, а также некоторые уроженцы острова Закинф, отличившиеся на войне с турками. Если евреи выезжали за пределы города и тем самым становились беззащитными перед нападками, им позволяли избавляться от отличительных знаков и надевать черные головные уборы, подобно прочим гражданам, а также носить мечи для самозащиты. Однако это было единственным исключением. Последствия оказались любопытными до крайности. В конечном счете красные шляпы, служившие отличительным знаком для венецианских евреев, приобрели у них почти статус святости. С начала XVII века этот цвет выбирали для своих головных уборов раввины, которые руководили богослужениями в синагогах. Ближе к концу XVIII века, когда обычай устарел, раввины, проявив ненужный консерватизм, продолжали одеваться по-старому, сохраняя, вопреки многим, эту унизительную примету!

В остальном политику венецианского правительства по отношению к евреям можно считать умеренно справедливой. Религиозные преследования того рода, какие существовали в других областях Италии, в Венецию никогда не проникали. В этом отношении республика как бы подчеркивала свою независимость от папской власти. Притязания Ватикана на власть над евреями встречались упорным и успешным сопротивлением на том основании, выдвинутом фра Паоло Сарпи, что евреи – неверные, а не еретики. В других местах Италии в католических храмах регулярно произносили проповеди, в которых евреев призывали перейти в христианство; евреев заставляли присутствовать на таких проповедях. Так происходило везде, кроме Венецианской республики, несмотря на все усилия церковников. В 1570 году общину официально освободили от этой обязанности, что повторили в 1601 году и записали в очередном договоре как основную привилегию евреев. Так церкви не позволили руководить евреями. В Падуе влияние церкви было столь сильным, что она не собиралась легко отказываться от своих притязаний. Центральное правительство предупредило местные власти, что не потерпит никаких новшеств в этом отношении; как проницательно заметили правители, «решительные меры в религиозных вопросах скорее приведут в ярость тех, против кого они направлены, чем наставят их на путь истинный». Тем не менее церковь не желала уступать; и, вплоть до начала XVIII века, в Падуе по-прежнему читали проповеди, призывающие евреев обратиться в христианство (до наших дней сохранился текст одной такой проповеди, которую читали в храме августинцев-еремитов в 1715 году). Однако из-за отсутствия содействия со стороны правительства маловероятно, чтобы такие проповеди доставляли евреям серьезное неудобство.