— Все в укрытие! — скомандовал старший лейтенант.

Поротиков внимательно осмотрел изъеденную временем проволоку. Местами сохранилась изоляция, сгнившая, мягкая, как глина. Местами видны тоненькие оголённые нити.

Старший лейтенант берёт узкий обоюдоострый нож, вернее что-то среднее между ножом и шилом. Начинается в самом полном смысле слова гравёрная работа.

Оказалось, что проволочка укреплена к колечку чеки, вставленной во взрыватель. Чека диаметром не больше двух миллиметров сделана, видимо, из особого сплава. Железная давно бы превратилась в труху. Но эта проржавела так, что и не поймёшь, на чём держится. Кажется, предусмотрели всё, а вот лупу не взяли. Как бы хорошо сейчас посмотреть на минное устройство через увеличительное стекло! Но разве можно было додуматься, что, разбирая десятки кубометров снарядов из земли, потребуется лупа?

Будь это новая установка, чеку легко придержать рукой, чтобы не выскочила, и перерезать проволоку. Но сейчас к чеке прикасаться нельзя. Кажется, что она может переломиться от ветра. Тогда ничем не удерживаемая больше пружина разожмётся, острый стержень ударит в капсюль. Взорвётся весь склад.

Запыхавшись, прибежал капитан.

— Да-а, — протянул он, посмотрев на чеку. — А ведь в снарядах такого калибра чеки не бывает. Специально сделали.

Решили искать, куда ведёт второй конец шнура. Теперь за шило-нож взялся капитан. Он освободил от земли сантиметров сорок проволоки, когда показался второй конец. Видимо, шнур был закреплён за другой снаряд и просто перегнил в этом месте. Расчёт врага стал ясен. За какой из двух снарядов ни возьмись, чека выскочит.

Одну за другой переламывает капитан тонкие нити проволоки у взрывателя. Кусачками этого делать нельзя — пальцы чувствительней.

— Ну что ж, всё? — говорит капитан.

— Похоже, что так, — отвечает старший лейтенант.

…В кузов уложили снаряды. Выехал из укрытия на своём бронетранспортёре Солодовников. Теперь всё зависит от него.

Командир роты садится рядом с водителем. Вздымается вверх красная ракета. Первый рейс начался.

— Трогайтесь так, — говорит капитан водителю Николаю Солодовникову, — будто прицеп до краёв наполнен молоком. Хоть капля разольётся — взрыв.

Медленно идёт бронированная машина. Тихо и пусто вокруг. Не слышно обычного грохота гипсового завода, затихла шпагатная фабрика, не дымят трубы завода передвижных агрегатов, умолкли паровозы и рожки стрелочников.

Миновав железнодорожный переезд и поворот, машина выехала на опустевшую улицу. Запертые калитки, закрытые ставни окон, ни одного дымка над домом. Ни собаки, ни кошки. Даже птицы не летают, словно почуяв опасность. Мёртвый город.

…На вершине песчаного карьера стоят четверо: лейтенант Иващенко, старшина Тюрин, сержант Голубенко и рядовой Урушадзе. Они молча смотрят на пустынную дорогу. Они смотрят в одну точку, где исчезает за поворотом ленточка асфальта. Здесь должен показаться бронетранспортёр.

К приёму снарядов подготовлено всё. Вырыты две ямы. Могилы для снарядов. Далеко в стороне, в специальной нише, упрятаны капсюли-детонаторы. Отдельно хранятся шашки. От ямы тянутся длинные провода к электрической машинке, установленной в укрытии. Лейтенант Селиванов ещё раз осматривает своё «хозяйство». Рядом радист. Уже дважды запрашивал его штаб, не показался ли бронетранспортёр. Но на дороге по-прежнему пустынно.

И вдруг лейтенант Иващенко срывается с места, бежит к рации…

— Резец-два, резец-два! — докладывает лейтенант Иващенко. — На повороте шоссейной дороги в двух километрах от меня показался бронетранспортёр с прицепом.

— Вас понял, — отвечает полковник Сныков. — Докладывайте о ходе работ. При любых, даже малейших сомнениях или трудностях сообщайте немедленно. Без разрешения взрыва не производить.

Медленно заходит в карьер бронетранспортёр. Глубоко в сухой песок зарываются колёса, но движутся с постоянной, одинаковой скоростью. Натужно ревёт мотор. Впереди то идёт, то бежит, пятясь спиной, Иващенко, указывая дорогу. Капитан стоит на подножке.

Карьер сильно разработан, весь в песчаных холмах. Подъехать близко к ямам рискованно. Надо максимально приблизиться к ним.

— Стоп! — кричит Иващенко, размахивая рукой. — Всё!

Начинается разгрузка. Как и там, у подземного склада, работают пятеро. Как и там, сильные солдатские руки бережно, нежно берутся за ржавые болванки. Сейчас они особенно опасны: в дороге растряслись, кто знает, что делается внутри взрывателей.

Чтобы быстрее освободить прицеп для следующего рейса, снаряды кладут пока тут же, в один длинный ряд.

Капитана срочно вызывают к рации.

— Докладывает старший лейтенант Поротиков, — слышит он голос в наушниках. — Обнаружена вторая установка на минирование. По всем признакам — электрический способ.

— До моего возвращения к снарядам не подходить.

И капитан, уже сидя в машине, торопит Солодовникова: гони вовсю.

Иващенко, Тюрин, Голубенко и Урушадзе берутся за снаряды. Нести далеко. Тяжело вязнут в песке ноги. Но снаряд плывёт без толчков, без малейшего сотрясения, как лодка на тихом, спокойном озере. Один за другим плывут снаряды и ложатся в яму по точно определённому порядку. Это последний их путь. Вот уже уложены все тяжёлые болванки. Остался маленький кумулятивный снаряд. К нему наклонился Иващенко и инстинктивно качнулся в сторону. Снаряд издал треск. Будто согнули ржавую полосу железа или коснулись друг друга оголённые провода под током.

Треск снаряда страшен. Бывает, торчат из земли три короткие проволочки, расходящиеся лепестками. В траве их не увидишь. Но заденешь — раздастся треск. И остаться невредимым уже немыслимо. Три-четыре секунды будет слышен треск, потом выскочит цилиндр из земли и на высоте метра метнёт в стороны более трёхсот стальных шариков.

Но ведь здесь нет трёх лепестков. Схватив горсть мокрого песка, Иващенко положил его на оголённое место снаряда, потом сверху насыпал лопату сырого песка. Он решил, что снаряд успел нагреться даже на осеннем солнце и началась реакция. Чтобы прекратить ее, надо охладить снаряд.

Все прячутся в укрытие. Выждав необходимое время, лейтенант выходит. Особенно бережно поднимает он опасный снаряд и несёт в яму. Потом укладывает шашки так, чтобы взрыв ушёл в землю. И вот наконец всё готово.

Из укрытия появляется лейтенант Селиванов. Он соединяет короткий шнур от шашки с проводами электрической машинки. Последний внимательный взгляд на всю местность вокруг. Оба лейтенанта удаляются в укрытие.

Содрогнулась земля. Первая партия снарядов уничтожена.

…Капитан подъехал к гипсовому заводу. Полковники Диасамидзе и Сныков уже стояли, склонившись над ямой. Поединок продолжался.

Что думал враг? Куда тянутся провода? Где источник тока?

И снова тонкий и точный расчёт врага был раскрыт.

И снова началась «хирургическая» работа над минной установкой, куда более сложной, чем первая. И снова сильные, умные, золотые солдатские руки извлекали смертельные провода. И снова грузили стальные глыбы, и снова ползла бронированная машина по опустевшим, немым улицам.

Дрожала земля от взрывов. Первый, второй, третий, четвёртый, пятый… пока не взвился в воздух, точно салют победы, зелёный сноп ракет.

— Всё!..

С огромной скоростью пронеслась