За месяц с хвостиком совместной службы Филин хорошо изучил повадки подчиненного. И в том, что минное дело Алексей знает не хуже настоящего сапера, капитан успел убедиться. Если Покровский сказал, что сейчас рванет к чертям, рванет непременно и обязательно «к чертям».

Вытолкнув Алевтину вперед и придав ей нужное направление, капитан все же оглянулся, чтобы оценить обстановку. Почти все отбежали довольно далеко. Но доктор беспокоилась не напрасно, видимо, знала, насколько бестолков водитель ее машины. При любой мощности будущего взрыва убить теперь могло только одного отставшего воина из отряда Жданова, да еще как раз Ванечку, который решил завести свою полуторку.

Так и случилось. Вагоны рванули разом, и вот именно так, как предсказывал Покровский – ко всем чертям. Какие мины сработали, ведали только немецкие саперы. Но могущество взрывов оказалось таким, что обломки поднялись почти на высоту птичьего полета и разлетелись на полкилометра в разные стороны.

Взрывная волна легко подбросила санитарный грузовичок, перевернула через капот и отшвырнула метров на двадцать. Несколько десятков вырванных с корнями деревьев завалились, словно пародируя примятую траву, а две дюжины рельсовых обломков просвистели над головами, как запущенные подвыпившими кузнецами молоты. Все, кто пытался убежать, как бы далеко ни находились от железной дороги в момент детонации, потеряли опору под ногами и пролетели изрядное расстояние на манер подхваченных ветром осенних листьев.

Филин совершил этот увлекательный полет спиной вперед, поэтому сумел подметить, несмотря на дым, пыль и фонтанирующую землю, интересную деталь. Состав рванул не весь. Локомотив с пулеметной платформой, два пассажирских вагона и один «вагон-рефрижератор» уцелели. Тепловоз и вовсе остался на рельсах, а три уцелевших вагона просто завалились: пассажирские – назад, а вагон с неведомым советской науке содержимым – вперед. То есть лежал он с той стороны насыпи, где находился Филин со товарищи.

Ударная волна ослабела, и капитан совершил относительно жесткую посадку. Спиной ударился о землю, зато затылком обо что-то мягкое. Это уберегло Филина от новой отключки, но… стоило доктору Ереминой огромного синяка на таком месте, что неудобно говорить. Именно это место оказалось у Филина под головой.

Но насчет синяков и прочего бесплатного фронтового макияжа разговор состоялся чуть позже, когда Алевтина отошла от шока. Пока же доктор лежала ничком, оцепенев от боли в ушибленных местах, а капитан, тоже временно беспомощный, наблюдал за происходящим у насыпи и на ней.

Загадочно мощный взрыв не спровоцировал почти никакого пожара. Полыхал только устоявший тепловоз, снова дымил пропитавший насыпь мазут, трещал занявшийся бурелом, нехотя горели два вагона по ту сторону насыпи. Пожалуй, и все. Вагон с загадочным оборудованием даже не тлел. Лежал себе под откосом, почти не закопченный, только помятый.

Но бог с ним, с вагоном. Филин отчетливо видел человеческую фигуру, отделившуюся от силуэта вагона и теперь бредущую прочь. Капитан понимал, что такого не может быть, но мог поклясться комсомольским билетом, что это подполковник Стасенко! Тот самый идейный богоборец, полчаса назад именовавший любые чудеса религиозным мракобесием.

«И что он скажет теперь? – Филин скривил губы в ухмылке. – С другой стороны, не слишком ли много чудес на квадратный километр? Я ведь не видел, откуда на самом деле взялся Стасенко. Мы расстались в том самом вагоне, но был ли подполковник в нем, когда громыхнуло? И почему взорвалось либо загорелось все, кроме этого вагона? Даже вот так, навскидку, уйма вопросов. А сколько их будет, если задуматься?»

Филин услышал новые звуки и насторожился. Нет, моторизованные части фрицев обычно издавали другие звуки. Сейчас обиженно рычали маломощные моторы и подвывали простейшие трансмиссии. Приближалась колонна из трех полуторок. В тон им ворчало что-то поприличнее, но помельче, вроде «виллиса».

«Вот и Смерш, – решил Никита. – А почему нет? Сегодня все происходит очень быстро. И очень странно. Тоже все».

Наше время, Москва

Уникальный случай. «Электроника» пропустила мусорное сообщение. Впрочем, ее вины тут не было. Сообщение каким-то невероятным образом прошло по каналу экстренного оповещения. Так что разбирательство грозило не разработчикам защитной программы, установленной на «Электронике», а дежурным операторам экстренной службы «123». И это разбирательство наверняка устроят без помощи Леонида.

«Очищающие организм процедуры… – Зимин вздохнул – На самом деле неплохо бы».

Организм и впрямь запросил если не процедуры, то хотя бы новой передышки, но Леонид не позволил себе расслабиться. Чем глубже он погружался в тему, тем отчетливее понимал, что важна каждая деталь. Упустить что-то, прошляпить, заболтать представлялось плевым делом. Так что Зимин никак не мог. По-хорошему вообще требовалось подстраховаться. Как бы подстелить клееночку и пилить доставшиеся золотые гири над ней, чтобы не пропала ни одна пылинка драгоценного металла.

«И как это сделать? – Зимин покосился на камеры видеонаблюдения. – Сфотографировать хотя бы ключевые страницы? Засекут, хлопот не оберешься. Надо крепко подумать».

Организм все-таки вынудил хотя бы встать и размяться. И эта перемена положения в пространстве будто бы подстегнула решимость Леонида идти до конца, чего бы это ни стоило. Зимина снова будто бы гипнотизировала и вдохновляла на подвиги прекрасная Варвара. Пусть ее поблизости и не наблюдалось.

Леонид заглянул на телефон, как бы проверяя электронную почту. На самом деле Зимин заглянул не в почтовый ящик, а на страницу открытого военного архива. С одной стороны, это он сделал для прикрытия, с другой – действие оказалось на самом деле полезным для работы.

«Если нельзя документально подтвердить описанные в расшифровках события, пусть будут подтверждения хотя бы личностей действующих персонажей».

Листать документы не имелось ни сил, ни великой срочности, поэтому Леонид просто заполнил несколько форм поискового запроса и оставил свой адрес.

С запросами на офицеров и бойцов 28-й армии подполковников Васнецова и Стасенко, капитана Филина, старшину Бадмаева и ефрейтора Покровского проблем не возникло, архив принял запрос сразу. А вот с капитаном медицинской службы Ереминой вышла заминка. Архив просил указать подразделение, но из расшифровки Леонид не выудил таких сведений. Пришлось указать просто «госпиталь». Архив пару секунд покочевряжился, но в конце концов запрос принял.

Зимин вернулся за стол, сложил документы в стопку и медленно переложил их снова, по листочкам, словно знакомясь с синей папкой заново. Таким же образом, неспешно он перелистал прошитую пачку зашифрованных художественных записей.