— Мистер Эмброуз хотел вернуться домой из-за того, что произошло за обедом? — допытывался Вайнер.

Айрин открыла рот, но тут же его закрыла. Фрэнку не понравится, если она ответит «да».

— Не знаю… — неуверенно произнесла она.

— Едва ли это могло быть приятным для кого-либо из вас, мисс Эмброуз. Очевидно, мистер Эмброуз решил, что лучше закончить вечеринку.

— Не знаю… — повторила Айрин.

— Мистер Парадайн ушел из столовой сюда и больше не появлялся. Он не приходил в гостиную, верно?

— Да, кажется…

— По-видимому, для вас это было весьма неприятно.

— Конечно!

Если инспектор и ощутил нечто вроде триумфа, это никак не отразилось на его поведении.

— Я хотел бы, мисс Эмброуз, — сказал он, слегка склонившись вперед, — чтобы вы рассказали мне, как это на вас подействовало. У разных людей об одном и том же складываются разные впечатления. Так что мне было бы интересно услышать вашу версию происшедшего.

Айрин углубилась в процесс, который именовала мыслительным. В голове у нее мелькали обрывки смутных и бессвязных впечатлений. Очевидно, Фрэнк рассказал суперинтенданту о вчерашнем вечере — если это сделал кто-то другой, то Фрэнк наверняка рассердится…

— Не знаю, смогу ли я, — сказала она, потеряв надежду привести в порядок свои мысли.

— Постарайтесь, мисс Эмброуз. Как это началось?

— Как-то само собой. Он встал, и мы подумали, что он собирается произнести тост — по крайней мере, я так подумала, — но все оказалось не так…

— Понятно. Интересно, что вы запомнили из последующего. Просто опишите своими словами.

— Право, не знаю…

— Вы имеете в виду, что не помните?

— Нет, я помню…

— Тогда помогите мне. С чего начал мистер Парадайн?

— Это я действительно не помню, — с сомнением произнесла Айрин. — Он сказал, что мы не соскучимся, но что это будет не слишком приятно, А потом добавил, что мы все родственники по крови или благодаря браку, поэтому должны держаться вместе, и так далее…

— А затем?

— Ну, не знаю, должна ли я об этом говорить…

— Просто расскажите, что можете вспомнить.

— Понимаете, он использовал столько длинных слов, что я не в состоянии их припомнить.

— Пожалуйста, постарайтесь, миссис Эмброуз.

Айрин поежилась, несмотря на меховое манто. Она была Уверена, что Фрэнк будет на нее сердиться, но не знала, что ей делать. Если не отвечать на вопросы полиции, они подумают, что ты что-то скрываешь. Но отвечать тоже не хотелось, потому что такие слова не слишком приятно повторять полицейскому.

— Он сказал… что кто-то… проявил нелояльность, — запинаясь, произнесла Айрин, — и предал семейные интересы. Что этот кто-то — один из нас…

Кровь прилила к загорелым щекам Вайнера. «Наконец, то!» — подумал он. Посмотрев на папку с промокательной бумагой, суперинтендант увидел маленькую записную книжку-календарь в ярко-голубом кожаном переплете с вытисненным золотом числом «1943». Он уставился на нее, чтобы отвести взгляд от миссис Эмброуз, не желая ее пугать.

— Мистер Парадайн упомянул, кто был этот человек? — спросил Вайнер.

— Нет.

— Но вы думаете, что он это знал?

— Да, он сам так сказал.

— То есть он сказал, что кто-то предал семейные интересы и ему известно, кто это?

— Да.

Суперинтендант вновь посмотрел на Айрин.

— Отлично, миссис Эмброуз. Что еще он говорил?

Айрин начала ощущать приятное волнение. Все оказалось не так уж трудно — ее даже похвалили.

— Это было ужасно, — весьма благодушным тоном промолвила она. — Мы все подумали, что он, наверное, сошел с ума.

— Он казался сильно возбужденным?

— Нет. В том-то и весь ужас — он был абсолютно спокоен. Не знаю, как это возможно, когда говоришь о таких вещах.

— Что еще он сказа'! ?

— Что будет ждать в кабинете до полуночи, и если кому-нибудь есть в чем признаться, то пусть придет туда и… ну, я точно не помню, но думаю, он имел в виду, что тогда не будет слишком суров. Он еще говорил что-то о наказании…

— Не можете вспомнить, что именно?

Айрин казалась рассеянной.

— Пожалуй, нет…

— Должно быть, все почувствовали облегчение, когда вечеринка прекратилась.

— Конечно!

— И вы больше не видели мистера Парадайна?

— Нет.

— Никто из вашей группы не заходил к нему попрощаться?

— Нет.

— Вы должны были добраться домой около без четверги десять. Не знаете, кто-нибудь из вас выходил из дому снова?

— О!.. — Айрин неожиданно покраснела.

«Туг что-то есть!» — подумал Вайнер. Он строго посмотрел на нее.

— Так кто из вас выходил?

Айрин выглядела взволнованной, но не слишком.

— Понимаете, это из-за Репы — моей малышки. Я не могла ее разбудить.

— А почему вы хотели ее разбудить? — удивленно спросил суперинтендант.

— Сначала я обрадовалась, увидев, что она крепко спит, до потом… ну, я немного поговорила с сестрой, А когда вернулась и уже собралась ложиться, то подумала, что, возможно, она спит слишком крепко.

— Да?

— Я испугалась. Моя сестра ничего не знает о детях. Я попыталась привести мужа, чтобы он взглянул на Рену, но он только махнул рукой и сказал, что это чепуха. А когда я взяла дочку на руки и она продолжала спать, мне стало совсем страшно — я попыталась дозвониться доктору Хортону, но телефон не работал. Поэтому я решила сходить за ним, так как он живет недалеко…

— Вы пошли и привели доктора Хортона?

Айрин выглядела смущенной.

— Ну, не совсем, потому что когда я добралась туда, доктор сидел в машине, собираясь куда-то ехать. Я окликнула его, по он меня не услышал.

— И вы вернулись домой?

— Нет… не сразу. Я подумала, что доктор уехал ненадолго, поэтому немного походила взад-вперед возле дома. Мне не хотелось звонить, так как миссис Хортон всегда рассказывает, как она воспитала восьмерых детей и никогда над ними не суетилась.

Вайнер изо всех сил старался сохранить бесстрастное выражение лица.

— И сколько времени вы там ждали, миссис Эмброуз?

— Около получаса. Потом я снова забеспокоилась о Рейс и побежала домой, по с ней все было в порядке.