Марина осознала, что ужасно, просто нечеловечески устала. Что с того самого дня, когда она вернулась раньше срока и застала на своем диване мужа с этой… все-таки она невероятным усилием воли удержалась от неприличного слова, с того самого дня она находится в непрерывном напряжении. Некому рассказать обо всем, не перед кем выплакаться, пожаловаться некому!

«Бросить все и уехать к маме, – подумала она, – Антон только рад будет, мы с Тимкой ему не нужны совсем. И что потом? У них в маленьком городке жизнь несладкая, вправе ли я лишать ребенка всего?»

Она тяжко вздохнула и остановилась, поставив тяжелый пакет с замком прямо на асфальт, до того оттянул руки.

Как раз рядом было кафе, и в стеклянном окне Марина увидела вполне уютный зал и столики с мягкими диванами. И совсем близко, по ту сторону окна, сидел кто-то удивительно знакомый.

Женщина. Некрасивая, вся какая-то встрепанная. Перед ней стоял бокал вина. Она смотрела прямо перед собой, поставив локти на стол. Прямые нечесаные волосы свисали на щеки неопрятными прядями. Вот неверной рукой она подняла бокал и выпила вино одним глотком. Волосы откинулись назад, и Марина в полном изумлении узнала в женщине Веру Рябоконь.

Та махнула рукой, подзывая официантку, и, надо думать, заказала еще вина, на что официантка неодобрительно покачала головой. Вера настаивала, Марина увидела ее распахнутый в крике рот, и в поле зрения появился накачанный парень с широкими плечами. Он решительно положил руку Вере на плечо.

Марина решила, что нужно вмешаться, а то накостыляют еще Рябе по шее, потом полицию вызовут, на работу сообщат, а у нее небось там строго – научное учреждение. Она решительно открыла дверь кафе.

– Что здесь происходит? – как можно тверже спросила она.

– Вы ее знаете? – Под Марининым взглядом парень убрал руку с Вериного плеча.

– Допустим, – Марина отодвинула стул и села, – у нее проблемы с оплатой?

– Ты? – спросила Вера, тряся головой. – Откуда ты взялась?

– Так в чем дело? – повторила Марина. – Дама отказывается платить? Или буянит?

– Она просит еще вина, а ей уже хватит, – сказала официантка, мигнув охраннику, чтобы испарился, – у нас приличное заведение, хозяин пьяных не любит.

– Ладно, тогда принесите ей кофе покрепче, а мне что-нибудь поесть.

– Что ты тут делаешь, Вера? – спросила Марина, когда официантка отошла.

– Радуюсь, – ответила Вера, мрачно глядя перед собой. – Праздную. Только вот что? Сама не знаю.

– Ты радуешься смерти Камиллы? – уточнила Марина.

– Да! И только посмей сказать что-нибудь о том, что про покойников не говорят плохо! – выпалила Вера.

Принесли кофе, Вера жадно отхлебнула, поморщилась от горечи и поглядела более осмысленно.

– Господи, как же я ее ненавидела… – заговорила она, – всю жизнь, ведь всю жизнь она мне поломала. Ты ведь что думаешь? Компания школьных друзей, всегда вместе, так им хорошо, школьная дружба на всю жизнь и так далее…

– Да знаю я все про Камиллу, знаю, чем она с чужими мужьями занималась, так что ты уж не пересказывай, душу не береди! – посоветовала Марина.

– Ах, вот как… Давно ты узнала?

– Недавно…

– Тогда тебе легче. А я вот пятнадцать лет мучаюсь…

– Пятнадцать? – недоверчиво переспросила Марина.

– Не веришь? Вот слушай, – Вера с отвращением оттолкнула от себя чашку, – кофе у них гадостный, ужас просто.

Марина хотела сказать, что Вера забыла положить сахар, но решила не перебивать.

– Значит, пришли мы в пятый класс в новую школу. Да и сели с Костиком за вторую парту. У меня зрение плохое, вдаль не вижу, а он росту маленького, худенький такой, хлипкий. С мальчишками мяч не гонял, спортом не занимался – все с книжками сидел. Ну и я такая же. Так мы с ним и просидели до окончания школы за одной партой. Неразлейвода, в общем. У меня и подруг не было – все с ним. Легко нам было, хорошо, с полуслова друг друга понимали. – Вера вздохнула.

Официантка принесла Марине спагетти. Томатного соуса там было явно многовато. Видно, и впрямь кухня в этом заведении не на высоте.

– Закончили мы школу, в институт поступили, хотели вместе науку двигать, – продолжала Вера, глядя в сторону, – ну и решили пожениться. Что еще делать, если жить друг без друга не можем? Просто симбиоз какой-то. И дальше все так же продолжается – всюду вместе, не скучно нам, легко.

– А потом? – спросила Марина, незаметно поглядев на часы.

– А потом я забеременела. Сначала расстроилась: нам по двадцать лет, ни денег, ни квартиры, еще учиться сколько нужно. Косте пока не сказала – думаю, схожу к врачу, тогда уж объявлю. А чувствовала себя неважно – тошнит, голова болит. И пару встреч школьных друзей пропустила, Костя один ездил. Там Камиллочка его и окрутила – так просто, мимоходом. Переспала где-то на даче раз или два… – Вера низко склонила голову.

– Да не вспоминай ты! – не выдержала Марина. – Этак можно вообще заболеть!

– Да что уж теперь… и так все внутри выгорело, нечему там болеть…

Марина посмотрела на склоненную голову, на неровный пробор в некрашеных волосах. В душе шевельнулась жалость, которую она тут же подавила. У всех свои заморочки, всем Камилла успела навредить, и каждый должен справляться с этим в одиночку. Такова жизнь.

– Твой-то видишь, какой осторожный… столько лет с Камилкой, а ты только сейчас узнала, – продолжала Вера. – А мой идиот влюбился в нее без памяти. Так она его поразила – в самое сердце, в самую душу. Никогда такой женщины не видел, а кого он видел-то, кроме меня? – Вера жестко усмехнулась. – Сам же, кретин, мне про это рассказывал, в себе удержать не сумел. Да и не хотел ничего скрывать, честный мой… Короче, Камилке его неземная любовь оказалась без надобности – он ведь ей тут же руку и сердце стал предлагать. Пожалела она, что с ним переспала, он ведь прилип к ней как банный лист, под окнами стоял, дурак несчастный. Еле отвязалась, объяснила все прямо, он домой пришел весь черный. Это недели две продолжалось, я от всех событий забыла, что беременна. Куда уж тут разговор заводить, дело к разводу идет. Ну, короче, от всех стрессов началось у меня кровотечение прямо в институте. Кости рядом не было – он все за Камилкой бегал. Отвезли меня на «Скорой» в больницу дежурную, там коновалы что-то не то сделали, да еще орали, что это я сама себе выкидыш устроила. Провалялась я в больнице долго, потому что еще инфекцию какую-то занесли. И выписали меня с диагнозом – «больше, милочка, детей не будет». Это врачиха напоследок с такой ухмылочкой сообщила злорадной. Муженек мой, конечно, прощения просил, извинялся, я, говорит, тебя ни за что не оставлю. Все же привязан ко мне был, опять же, совесть не совсем потерял.

– А чего же ты его не бросила?

– Любила… – вздохнула Вера, – даже не то чтобы… просто мы за столько лет срослись, как сиамские близнецы. Все у нас общее было, понимаешь? Как по живому-то резать! Ну, стали жить. Пока в себя пришла, пока лечилась, а потом стала понимать, что вроде бы мы сросшиеся, да мертвые. У него Камилка душу выжгла, а у меня – вся эта история с ребенком. И хотя у нас все нормально, работаем вместе, не ссоримся, а только как увижу я, с какой тоской он на нее смотрит, так сразу ненависть меня заливает, так бы и убила ее своими руками! Пробовала его отвадить от школьных друзей – не получается. Если, говорит, я ее хоть изредка видеть не буду, то умру. Так и жили пятнадцать лет.