Эйзенхауэр сидел в одиночестве в своем просторном кабинете с видом на двор, где примерно за четверть века до того расхаживали «европейские старики», планируя свои версальские решения, которые в результате послужили причиной новой войны. Наконец к Эйзенхауэру пришло решение. Надо отменить назначенное на 19 декабря саарское наступление генерала Паттона, чтобы вместо него части Паттона контратаковали немцев в Арденнах. Тогда завтра предстоит встретиться с Брэдли и Паттоном в Вердене и обговорить все детали.

К тому времени, как Эйзенхауэр принял решение о встрече с Паттоном, по немецкому радио начали передавать первые важные подробности касательно нового наступления. Первый раз за многие месяцы из громкоговорителей снова раздавались звуки литавр военного оркестра, чем в старые добрые времена начала сороковых знаменовались сообщения о значительных военных успехах, происходивших через день. Теперь эти победные нотки вернулись в сообщения комментаторов, голоса которых дрожали от избытка чувств, сообщая людям, собравшимся вокруг радиоточек на заводах, в гостиницах, школах и просто дома:

Гитлер как-то сразу ожил и пообещал из своего штаба, что Пейпер получит за это наступление дубовые листья к Рыцарскому кресту. Молодой эсэсовский полковник в полной мере оправдывал возложенные на него фюрером надежды.

Если некоторые в штабе союзников и дрогнули в тот день сердцем, то генерал Мэттью Риджуэй к ним никак не принадлежал. Несмотря на плотный туман, он в целости и сохранности приземлился в реймском аэропорту и, узнав там, что обе воздушно-десантные дивизии отправились в Арденны, приказал водителю ждавшей машины следовать за ними в направлении Бастони, где находился штаб Миддлтона. В Реймсе никто ничего толком не знал о ситуации, кроме того, что вокруг полное смятение. Риджуэя смятение не пугало. Командир десантников, прошедший через кошмар предрассветной высадки в Нормандии, уже привык ко всеобщему смятению.

К вечеру 1-я армия начала эвакуацию Спа. Звуки стрельбы доносились все громче. Среди спешно собиравшихся солдат прошел слух, что немцам осталось до них всего пара километров. Невысоко, чтобы не попасть в слой облаков, в воздух поднялся легкий самолет, с которого заметили первые машины неприятеля. За этим слухом прошел второй, еще более пугающий — немцы оказались эсэсовцами. С одного из убитых в Ставло сняли расчетную книжку, что позволило четко установить подразделение, к которому он был приписан. Штабные офицеры тяжело сглотнули, лишний раз вспомнив о произошедшем днем ранее в Мальмеди, и принялись собираться еще быстрее.

Когда пала темнота, Ставло покинули все, за исключением нескольких офицеров штаба. Ходжес у себя в офисе собрал в чемодан последние документы и неторопливо пошел через салон второго этажа, в котором двадцать пять лет назад кайзер Вильгельм II признал поражение и подписал отречение, вниз, где уже ждал штабной автомобиль. Генерал сел в него, и автомобиль сразу же тронулся.

Вот и все, американцы ушли. Командир трехсоттысячной армии вынужден был бежать от горстки немецких солдат. Город остался открыт и беззащитен.

4

Путь Пейпера до Ла-Глез оказался легким. Не встречая практически никакого сопротивления, танки быстро добрались до деревни по извилистой горной дороге. Ла-Глез представляла из себя сборище маленьких каменных домиков вокруг церквушки, и самым выдающимся зданием деревни был грандиозный замок Шато-дю-Фруад-Кур. Пейпер выслал вперед разведгруппу. Разведчики вернулись очень быстро и доложили, что им удалось занять мост примерно в полутора километрах к юго-западу от Ла-Глез, в деревне Шене. Перебравшись на другой берег по этому мосту, танки могли бы снова попасть на дорогу на Вербомон, чего не удалось сделать в Труа-Пон.

Пейпер поспешил снова вывести свои машины на дорогу на Шене. Но в этот момент удача снова изменила ему. Только он сам успел съехать с моста, как на бреющем полете, почти касаясь верхушек деревьев, появились четыре американских истребителя-бомбардировщика «Тандерболт». По крыльям самолетов потрескивали фиолетовые огоньки. Рев их моторов раздавался по всей долине. Немцы выскакивали из машин и бежали в поисках убежища. Начали падать двухсоткилограммовые бомбы. Пейпер отчаянно ругался, лежа в канаве, пока земля, взлетавшая в воздух при падении каждой бомбы, не залепила ему рот.

Американские самолеты бомбили всю растянувшуюся на сорок километров колонну — от Лодемеца на дороге от Линьевиля через Ставло и Труа-Пон до Шене. По наводке истребителей 109-й эскадрильи тактической разведки самолеты 365-й истребительной группы налетали на беззащитных зажатых на извилистых горных дорогах немцев со стороны Ла-Глез. Колонну бомбили целых два часа. Время от времени самоходная зенитная установка открывала огонь и пыталась вести бой, но ее хватало ненадолго, расчет скрывался в лесу или в подвалах близлежащих домов.

Этот первый бомбовый удар нанес колонне серьезный урон. Особенно пострадали те солдаты, которые имели опыт сражений только в России и никогда не попадали под авианалет союзников в Нормандии. Вернувшись к своим машинам, они еще долго нервничали, двигаясь дальше и опасливо глядя в темнеющее небо. Самое сильное впечатление бомбардировка произвела на солдат 7-й танковой роты, которая двигалась в это время через Ставло. Проезжая по извилистым улочкам, они открывали пулеметный огонь по всему, что движется. Уже на самом выезде из города один из огромных 72-тонных «Королевских тигров» остановился возле дома месье Ламбера под названием «Ле Картье» (стоянка). Из танка вылезли двое эсэсовцев с пистолетами и постучали в дверь. Ламбер открыл им дверь, и его тут же застрелили без единого слова. Затем, переступив через мертвое тело, эсэсовцы вошли в дом с громким вопросом:

— Американцы есть?

Мадам Ламбер слышала выстрел, но ей и в голову не пришло, что это убили ее мужа. Она вышла из кухни навстречу убийцам вместе со своей дочкой Клодин. Солдаты потребовали пива, и мадам Ламбер, дрожа от страха, поспешила выполнить заказ, оставив дочь наедине с вошедшими. И лишь вернувшись с выпивкой, она увидела, что ее муж лежит неподвижно в луже крови поперек порога.

Убийца проследил за ее взглядом, гоготнул, выхватил кружку из ее руки и осушил одним глотком. После этого оба вразвалку покинули дом, даже не взглянув на убитого, когда перешагивали через его тело.

Это было второе убийство, произошедшее в Ставло, предвестник того, что произойдет позже.

Бомбежка стоила Пейперу двух часов времени и десяти машин. Полковник кипел от злости и нетерпения. Прозвучал приказ, и колонна снова тронулась. Целью их движения был Вербомон. Город находился всего в восьми-девяти километрах, но на пути к нему протекала Льен, маленькая, но тем не менее непереходимая вброд река. Пейпер рассчитывал, что ему удастся застать целым мост в деревушке Нефмулин.

В кафе напротив моста солдаты 291-го саперного батальона торопливо разбирали взрывчатку. Снаружи для этого было уже слишком темно. Когда они вышли из кафе и побежали к мосту, с другой стороны холма уже слышен был лязг приближающихся танков. Сержант по пояс вошел в ледяную воду и принялся крепить взрывчатку. Еще один солдат перебежал по мосту реку и занялся тем же самым с другой стороны. Шум приближающихся танков становился все громче.