Матвей присвистнул:

— За чей счет такое обеспечение?

— За счет тех, кто заказывает музыку, — довольный произведенным впечатлением, улыбнулся Забелин. — Хотя для того, чтобы курсанты относились к этому имуществу бережно, как к своему, мы вычитаем у них из зарплат некоторую сумму.

— Конечно, фиктивно, — догадался Матвей.

— Но об этом они не должны знать, — предупредил Забелин. — Выделяют из расчета по штукарю на каждого. В раздаточных ведомостях на триста долларов больше, и они ставят роспись в графе «компенсация снаряжения». И еще, — спохватился он. — Есть система штрафов. Она назначается путем сложения баллов, каждый из которых в конце приравнивается к одному доллару. Тебе Тартаков даст ознакомиться, за что и как, — с этими словами Забелин направился к выходу.

— А где живут инструктора?

— В том же здании, что и бойцы, в другом крыле оборудована комната, — не оборачиваясь, ответил Забелин. — Там есть все необходимое.

* * *

Утро было солнечным, и Марта решила пойти на работу пешком. Умытый дождем город сверкал торжественной чистотой. Одетые в позолоту деревья навевали тихую грусть. От Матвея уже несколько дней не было никаких известий. Впрочем, он предупреждал, что возможности связаться с ней у него первое время, по всей видимости, не будет. Это ясно дал ему понять Забелин. Марта не видела этого человека, однако Матвей без труда нарисовал его в карандаше и заставил ее запомнить.

За размышлениями она не заметила, как дошла до проходной больницы. С территории как раз выезжала карета «Скорой помощи», и она попыталась проскочить в еще открытые ворота. Однако наперерез ей устремился охранник:

— Стойте!

Теряясь в догадках, Марта остановилась. Раньше такого не было. Более того, зачастую, за полчаса до начала рабочего дня, на момент прихода работников, охрана оставляла въездные ворота приоткрытыми, чтобы лишний раз не было столпотворения в тесном проходе перед вертушкой. Когда начинали идти пациенты, естественно, эта лавочка закрывалась. Больных и посетителей пропускали только по предъявлении паспорта, а некоторых подвергали небольшому осмотру при помощи специального металлодетектора.

— Я здесь работаю, — Марта сунула руку в сумочку, пытаясь вспомнить, куда последний раз дела пропуск.

— Знаю, Марта Владимировна, — улыбнулся коротко стриженный крепыш в синей униформе. — Но сегодня у нас ЧП, и теперь строго через проходную.

— А что случилось? — спросила она и неожиданно увидела у центрального входа полицейский «Форд». Тут же поняла, что машины «Скорой помощи» обычно въезжают через другие ворота.

— Беда у нас, — продолжал интриговать мужчина.

— Вы меня пугаете, — на полном серьезе предупредила Марта.

Он махнул рукой:

— Проходите.

Она перешагнула через рельс, по которому елозило железное колесо ворот, и посмотрела на охранника:

— Какая?

Раздался грохот, и створка стала наползать, закрывая проезд.

— Пациент тут слишком нервный заявился, — стараясь перекричать шум редуктора, стал объяснять охранник. — Мимо регистратуры проскочил, и к врачу. Та его, видимо, попыталась за дверь выставить, так он ее, бедную, ножом…

— Как?! — ужаснулась Марта, мгновенно перебрав в голове варианты, кто мог оказаться на месте несчастной. Если учесть, что ее не было, а ЛОР-врач и хирург — мужчины, то остаются окулист, уролог и… «Неужели?» — страшная догадка подтолкнула в спину. Она сделала несколько шагов, но остановилась и развернулась к охраннику:

— А фамилию врача знаете?

— Не помню, но она невропатолог, — подтвердил он ее худшее предположение.

«Евлашкина»! — пронзила молнией мысль, пригвоздив ноги к асфальту и сковав в легких воздух. Однако оцепенение было недолгим. «Это из-за меня»! — от этой догадки Марта пошатнулась и выронила сумочку. Ноги перестали слушаться. Пытаясь сохранить равновесие, она сделала шаг в сторону, потом еще… Однако силы стремительно покидали ее. Она уже не могла держаться на ногах, как оказалась в объятиях охранника.

— Макар! — завопил он не своим голосом. — Помоги!

Послышался топот.

— Что с ней? — выдавила из себя Марта.

— Не знаю, — охранники взяли ее под руки и повели к проходной. Макар подхватил сумочку.

— Стойте! — Марта перевела дыхание, освободила правую руку и помахала ладошкой перед лицом: — Все!

— Точно? — недоверчиво спросил охранник.

— Спасибо вам, — она взяла из рук Макара сумочку. — Мне надо идти…

— Марточка, у тебя все хорошо? — раздался голос медсестры Равиловой, вышедшей из дверей проходной.

Марта кивнула и тут же схватила охранника за руку:

— Так это ее сейчас увезли на «Скорой»?

— Понятия не имею, — он пожал плечами. — Машину вызвали вроде как по инерции. Так положено.

— Она жива?

— Не знаю.

Марта устремилась по дорожке, ведущей в поликлинику.

— Что случилось? — семенила следом Равилова.

Но Марта промолчала. Почему Евлашкину не повезли в операционный блок или отделение реанимации? Куда поехала «Скорая»? Что говорить полиции и стоит ли вообще это сейчас делать?

Она влетела в фойе с забитой вопросами головой.

В коридоре, напротив кабинета Евлашкиной, санитарка мыла шваброй пол, оставляя тряпкой бурые разводы. Марта подошла ближе и заглянула в открытые двери. За столом Евлашкиной сидел полицейский с погонами капитана. На кушетке устроился начальник поликлиники Рогозин и хирург Степанов. Оба выглядели расстроенно-озабоченно.

Марта тронула санитарку за локоть:

— Что здесь было?

— Псих какой-то на Евлашкину с ножом бросился, — зашептала она, с опаской покосившись на двери. — Одиннадцать раз ударил.

— Почему у нас не оставили, не знаешь?

— Очень тяжелая, — санитарка оттопырила нижнюю губу и сдула со лба челку. — Там нейрохирурги нужны…

— Значит, в Склиф повезли, — догадалась она и решительно шагнула через порог:

— Здравствуйте!

— Доброе утро, — полицейский посмотрел на Марту удивленным взглядом и тут же поправился: — Хотя добрым его не назовешь.

— Что с Антониной Алексеевной?

— Почему вы так взволнованны? — насторожился капитан.

— Вы меня спрашиваете? — изумилась Марта. — Мы вообще-то вместе работаем. И вообще, на ее месте мог оказаться кто угодно.

— Марта Владимировна, — нахмурился Рогозин. — Давайте для начала успокоимся?

— Давайте, — согласилась она.

— Ну, вот и хорошо, — вздохнул он. — А теперь идите к себе.