Фир, пробежав написанное глазами, вынес вердикт: Кассандриола бы чаще обращалась к Арию «мой сударь» и «возлюбленный супруг». Пришлось переписать.

Высунув кончик языка от усердия, я выводила строки, когда в дверь постучали. На разрешение войти в комнату вплыла Нария. Фир, юркнувший под кровать при ее появлении, наблюдал из своего укрытия за разыгранной для камеристки сценой.

— Как вам спалось, госпожа? — Ворчливый тон служанки сошел на нет, как только она увидела, чем именно занимается ее «госпожа».

— Хорошо, благодарю. Скажите, как скоро можно будет отослать письмо моему мужу? — Я буравила пол взглядом, искренне надеясь, что именно так выглядит со стороны «потупленный взор», воспеваемый поэтами. В то, что я просто туплю, верить не очень хотелось. Вздохнув, как приличествует тургеневской барышне, продолжила, теребя кончик косы: — Прошло немного времени, а я уже скучаю по Арию… Хочется его увидеть…

По повышенной жестикуляции Фира из-под кровати я поняла: еще немного — и переиграю. Нария, сама того не зная, выручила меня.

— О вестнике я обязательно распоряжусь, чтобы приготовили, высадив на жердочку. Как только он напитается солнцем, я тут же сообщу.

— Буду благодарна. — Я была сама кротость и послушание.

Как только камеристка удалилась, усатая дуэнья вылез из своего окопа.

— Вот скажи, зачем ты распиналась перед этой гусыней? — недовольно проворчал таракашка.

— По нескольким причинам. Основная — это бесценный источник информации, нужно ее только к себе расположить. И еще из личных соображений. Пока Нария рядом, этот леголасообразный не пристает ко мне.

— Чего образный? — не понял Фир.

— Да есть в нашем мире один сказочный персонаж. Прыгает, стреляет, подряд всех очаровывает, даже гномов, и такой же ушастый, как этот Эрин.

— Аааа… — многозначительно протянул таракашка, тем самым дав понять, что ровным счетом ничего не понял. — Ладно, скоро эта твоя камеристка должна прийти. Пока вы тут утренний туалет совершаете, я как раз поспать успею. — С этими словами Фир полез на мою постель.

Похоже, что у таракашки верхняя жвала была настолько не дурой, что ей впору пришлась бы губозакатывающая машинка, ибо разлегся членистоногий прямо посреди ложа, перевернувшись кверху брюшком и подрыгивая нижними лапками.

— Знаешь… ты тут, как бы… весьма приметен, — тонко намекнула я Фиру на столь дурную диспозицию.

Таракан в ответ недовольно шевельнул усами, но все же перевернулся и соизволил отползи в район подушек. Между ними мой шестилапый Ватсон и скрылся, выдав напоследок:

— До завтрака меня не кантовать.

Я его и не беспокоила. Пришедшая Нария помогла одеться, а пока она укладывала мои волосы в замысловатую прическу, за неспешным разговором удалось выяснить кое-что об Арии.

Как оказалось, ранее, в ползунковую бытность моего супруга, она была его нянькой. За заботами и доглядом за непоседливым чадом и прикипела к нему душой. Как и Арий к ней. Поэтому несколько лет назад, получив свой замок в награду за верную службу, он и попросил у матушки, чтобы та отпустила верную Нарию служить к нему. Надо ли говорить, как бывшая нянька была рада такой смене места работы?

При упоминании о свекрови напряглась. Компаньонка, почувствовав за враз выпрямившейся спиной, моими руками, до белых костяшек сжавшими подлокотники, волнение и поняла все правильно.

— Не переживайте так, госпожа. Матушка вашего супруга, хоть дама и строгих правил, но в политике смыслит и понимает все выгоды вашего с господином Арием брака. Все же в последние пару месяцев хозяин был в опале у правителя, не подчинившись прямому приказу достопочтенного Салика Чейдры.

Мысленно сделала я себе заметку: Арий, оказывается, перешел дорогу главе посольства. Нария же между тем продолжала свое повествование:

— А этот брак сможет вернуть расположение владыки. К тому же у госпожи Узер, маменьки вашего супруга, вы — не первая невестка. Трое старших сыновей уже давно нашли тех, с кем переплели хвосты в полете…

Я уловила грустные нотки в голосе служанки. Мериус вот тоже про эти хвосты говорил. Образное у них это выражение такое, что ли?

— Хвосты?

— Ах, ну вы же не знаете. Это присказка, пришедшая к нам из древней легенды. Когда-то давно двое драконов были настолько влюблены друг в друга, что не расставались ни на миг. Даже в полете их хвосты были соединены. Теперь и о нашедших свою истинную пару говорят: «переплели хвосты». Обычно то, что это твоя единственная, дракон понимает по первому поцелую, но иногда и чуть позже. — Тут лицо камеристки, отражавшееся в зеркале, приобрело странное выражение. Словно не тема обсуждения была щекотлива, а то, с кем именно ее обсуждает Нария. — Вот старший из рода Дирриетгинг понял это только после первой брачной ночи, а до нее все сомневался: подарит ли ему суженая сына…

Словно оправдывая неизвестного мне «старшого», служанка пояснила:

— Такое бывает, если дракон был ранен или потерял часть своей магии…

Я ухватилась за предпоследнюю фразу, сопоставив ее с предположением Фира о бастарде правителя:

— А как же тогда слухи о бастарде правителя?

— О господине Флейтваре? — Служанка перешла на шепот. — То лишь слухи, и не след вам, госпожа, их озвучивать. Они рождены злыми языками и тем, что супруге правителя небо еще не подарило сыновей. Но да у них еще лет семьдесят есть… Зато у правителя уже две дочери, и обе — девицы на выданье.

В голосе женщины проскользнула нотка сомнения. Так, словно, говоря об этих двух наследницах, она имела в виду какие-то запасные варианты. А потом женщина ловко перевела нить нашего и так рваного разговора:

— Но слухи слухами, а госпожа Узер — не домысел. И, зная ее характер, могу сказать, что она скоро посетит этот дом.

Однако первой визит нанесла совсем другая особа, а именно Ликримия. Та самая дама, которая, по словам ушастого шпиёна, являлась любовницей Ария.

О ее прибытии доложила молоденькая субретка, как раз после того, как я закончила завтрак, который для разнообразия прошел в одиночестве. Эрин отсутствовал: мы с Фиром предположили, что по весьма веской причине (отправлял донос своему нанимателю).

— К вам с визитом госпожа Ликримия Шоон, — известила служанка. — Она ожидает вас в малой гостиной. Доложить о том, что вы ее примете?

Субретка застыла в нерешительности. Что же, ее опасения были вполне обоснованы: очутиться в эпицентре женской войны (а она неизбежна при встрече жены и любовницы) — удовольствие еще то. Фир, уже прописавшийся в моей шевелюре, тихонько прошептал:

— Гони ее к первородному мраку, это неслыханная наглость: заявиться в дом любовника, к его молодой жене.

В том, что это наглость, я была с Фиром солидарна. Даже для двадцать первого века явление, мягко говоря, не рядовое, хотя и имеет место быть. К тому же если со свекровью я хотя бы теоретически представляла, что делать (молчать и быть внешне покорной, как минимум при первой встрече, как гласит поговорка), то с любовницей… Но, с другой стороны, проигнорировать ее визит — значит упустить кусок информации. Про мотивы же этого странного поступка Ликримии у меня были догадки, но стоило их проверить.