никогда не казалось искренним. Он пытался сказать мне, с какими парнями я не могу встречаться, но только потому, что он был территориальным и упрямым.

Эмерсон защищает по-другому, хотя я не могу точно сказать, в чем это отличие.

Работа сама по себе — сущий пустяк. Я просматриваю его электронную почту, пересылаю заявки Гаррету, повседневные вопросы Мэгги, строительные вопросы Хантеру и финансовые вопросы Эмерсону. Затем я приношу ему кофе, забегаю пообедать, заполняю документы и делаю заметки, пока он отвечает на звонки.

И я действительно начинаю чувствовать себя комфортно в своей новой одежде. Я нашла онлайн-бутик с быстрой доставкой и самой симпатичной одеждой в стиле секретарши, которую я когда-либо видела.

Мне нравится видеть выражение лица Эмерсона каждый день, когда я вхожу, сканируя свое тело его глазам.

Я поняла, что, когда он прикусывает нижнюю губу и отводит взгляд, ему это не нравится. Когда он делает мне комплимент простым Ты хорошо выглядишь, он просто думает, что это нормально. Но когда он смотрит слишком долго, сжимая кулаки и глубоко вздыхая, тогда ему это действительно, очень нравится.

Он расспрашивал меня о моей личной жизни гораздо больше, чем я от него ожидала, и я рассказала ему о Софи, не выдавая ничего личного и не вдаваясь в подробности. Рассказала ему о своей маме и о том, как ушел мой отец. Он хмурился, когда я упоминала своего отца, но почти ничего не сказал, вероятно, чувствуя, что отстаивать свое мнение — не его дело.

И он всегда спрашивает меня о Бо, но я могу сказать, что ему трудно говорить о нем. Он больше не настаивает, чтобы я ему звонила, особенно после того, как я рассказала ему, как Бо ко мне относился. И иногда это заставляет меня задуматься, сохранит ли Эмерсон меня в качестве своей секретарши, когда поймет, что я не собираюсь заманивать Бо обратно домой. Если я не смогу вернуть его сына, я, по сути, буду для него бесполезна — по крайней мере, там, где замешан Бо.

— Мне нужно твое мнение, — говорит он из-за своего стола, когда я нажимаю Отправить на связанную девушку, отправляя ее Гаррету одним нажатием кнопки.

Он сидит за своим столом, уставившись в свой компьютер. Я придвигаю стул напротив него и устраиваюсь на коленях, наклоняясь над его огромным письменным столом из красного дерева.

— В чем дело? — Спрашиваю я.

— Вечеринка по случаю открытия клуба состоится в следующем месяце, и я не могу выбрать между этими двумя костюмами.

Я делаю паузу, бросая взгляд на его лицо, прежде чем повернуться к экрану.

Эмерсон Грант просит у меня совета по моде. Это было бы все равно, что попросить золотистого ретривера помочь мне с налогами.

На экране два мужчины-модели, каждый из которых одет в официальные смокинги, которые сидят на них так, словно были сшиты специально для них. Первый одет во все черное, даже галстук и майка, так что это слои соболиной фактуры, и я уверена, что на Эмерсоне он смотрелся бы чертовски эффектно. Но другой костюм, темно-синий из атласа с широкими лацканами и черным галстуком поверх белой рубашки.

Мои губы кривятся, когда я рассматриваю два варианта. Затем я смотрю на него, мое лицо находится всего в нескольких дюймах от его, когда я смотрю в его насыщенные зеленые глаза.

Черный был бы сексуален, но синий на его загорелой коже и с этими яркими зрачками был бы царственным.

— Синий, — шепчу я, отрывая от него взгляд и снова глядя на экран.

— Во что будет одета твоя пара? Я думаю, тебе стоит попытаться сравняться с ней.

На мой взгляд, его спутница — это какая-нибудь супермодель в дизайнерском платье сшитом специально для нее и этого единственного события.

— У меня ее нет.

Я снова смотрю на него.

— Почему нет?

Он пожимает плечами, откидываясь на спинку стула.

— Я не знаю. Имеет ли это значение?

— Я имею в виду… ты владелец секс-клуба. Если ты войдешь туда один, ты не собираешься уходить один, — поддразниваю я его, но эта мысль высасывает из меня немного юмора.

Какая-то счастливая сучка идет домой с самым важным, самым красивым, самым богатым мужчиной на вечеринке. Должно быть, это приятно.

Он выглядит в основном безразличным.

— Я не собираюсь встречаться со случайной девушкой на торжественной вечеринке по случаю открытия моей компании.

Ладно, думаю, босс не занимается сексом на одну ночь. Интересно…

— И у тебя нет девушки?

— Нет.

— Тогда, я думаю, тебе стоит пойти на свидание. — Я откидываюсь назад, устраиваясь поудобнее в кресле.

Мой взгляд на мгновение задерживается на его руках, лежащих на столе, и у меня появляется идея. Вероятно, это будет неловко, но я не кто иная, как упрямая и бесстрашная в общении.

— Могу я посмотреть на твою руку?

— Что? — Спрашивает он, морща лоб.

— Я умею читать по ладоням, и мне просто нравится видеть линии людей.

На его лице остается растерянное выражение, когда он говорит:

— Ты очень странная, Шарлотта.

Я легко смеюсь, когда тянусь к его огромной руке. Положив его раскрытую ладонь перед собой, я позволяю своим прикосновениям мягко переместиться с его запястья на кончики пальцев.

Не нужно быть специалистом по хиромантии, чтобы понять, что Эмерсон Грант всегда был офисным человеком. На нем нет мозолей или шрамов, а ногти ухожены. На самом деле они такие мягкие, что я, кажется, не могу перестать гладить его кожу, и в комнате становится тихо.

Я чувствую его взгляд на себе, поэтому вместо того, чтобы позволять себе зацикливаться на своей неуверенности, я наклоняюсь вперед и позволяю своим прикосновениям провести по линиям его ладони.

Его большая рука затмевает мою крошечную, когда я протягиваю ее перед собой.

— У тебя длинная линия сердца. Это хорошо, — добавляю я, заглядывая ему в глаза.

Однако он не смотрит на линии. Его взгляд прикован к моему лицу, и мне приходится подавить свои нервы.

Он твой босс, Шарли. И отец Бо. Вытащи свой разум из канавы.

— Что это значит? — Спрашивает он.

— Люди с длинной, прямой линией сердца обычно хорошие любовники, — говорю я с игривой ухмылкой.

— Имеет смысл, — шутит он, и я ловлю себя на том, что хихикаю, а мои щеки горят.

— Это также означает, что ты экспрессивный, романтичный и ценишь настоящую любовь в своей жизни.

— Хм…

— Смотри, у меня тоже длинная.

Я раскрываю перед ним ладонь, показывая, где горизонтальная линия начинается у моего указательного пальца и тянется по всей руке, без каких-либо разрывов