– Конечно. Но ведь она беременна ребенком сатаны, – добавил Юджин, словно предвидел такую отговорку.

– Закончим с этим. – Дойл опомнился прежде, чем успел еще больше погрязнуть в этих немыслимых интригах.

Нахмурившись, он взглянул на человека, который стоял перед ним, скрестив руки: коренастый, слишком полный для своего возраста, одетый в щеголеватый костюм. Жабо, бархатный камзол, изящные кожаные туфли, которые годились скорее для бала, чем для строгих рабочих кабинетов. Черт его знает, откуда у этого молодого человека появились такие предпочтения в одежде. Но самым смешным предметом гардероба были ярко-желтые панталоны – их цвет просто резал глаза.

– Я не хочу больше ничего слышать об этих безобразиях. Оставьте меня. Ах да, и переоденьте штаны. Этот цвет просто ужасен. Если позволите дать вам совет: подыщите нового портного.

Юджин покраснел еще сильнее.

– Я приму это к сведению, – сухо ответил он.

– Зачем вы вообще заходили? – спросил Дойл.

Он больше не желал скрывать свое дурное настроение, которое было вызвано по большей части визитом адъютанта.

– Я принес вам конфиденциальную информацию. Гонец прибыл с этим известием прямо в резиденцию.

Юджин вытащил запечатанное послание из рукава и протянул его Дойлу. Тот сломал печать и развернул письмо, пока адъютант в ожидании стоял позади него, заглядывая через плечо.

Дойл разъяренно прикрыл письмо рукой:

– Убирайтесь отсюда, Уинстон. Читать я еще могу самостоятельно.

– Как прикажете.

Юджин обиженно поклонился и вышел из комнаты, а Дойл продолжил читать письмо. Наконец он испуганно опустил бумагу. Ему стало тяжело дышать. А потом губернатор стал лихорадочно думать.

Река Конститьюшн блестела в лунном свете. Тихо журча, она струилась по долине, разливаясь у самой бухты, прежде чем впасть в море. Мост, который был переброшен через нее, когда-то дал название городу – Бриджтаун. Сначала этот мост построили из дерева индейцы, а позже переделали колонисты. Болота в этой местности за последние десятилетия высохли.

Через двадцать пять лет после прибытия поселенцев город был отстроен. Повсюду быстро, словно грибы из-под земли, вырастали дома. Были здесь и церковь, и крепость, и резиденция губернатора, и гавань, окруженная деревянными доками, причалами и складами.

В переулках у гавани теснились трактиры, кабаки и игорные дома. Глубокой ночью жизнь в городе продолжала бить ключом. При свете факелов бродили пьяные, в основном моряки, которые после исполненных лишений путешествий по нескольку недель или даже месяцев пользовались любой возможностью удариться в крайности.

Откровенно одетые и накрашенные женщины стояли в прокуренных трущобах. Какая-нибудь из них непременно балагурила с жаждущими ласки матросами, а на углу громко торговались о цене за любовь.

То тут, то там сидели, прислонившись к каменной стене, пьяные кутилы, заснувшие прямо на месте.

Улочка между домами была скользкой после вечернего ливня и из-за навоза, оставленного стадом свиней, которых сгружали днем с судна. Оглушающе визжа, свиньи убежали от пастуха в поля. Вонь стояла немилосердная, несмотря на то что с моря дул сильный ветер.

Вечером заметно посвежело. Несколько матросов, вернувшихся из трактира Клер Дюбуа, говорили, что ночью будет шторм. Клер боялась тропических бурь и, как всегда, безотлагательно приступила к действию, опасаясь, что налетит ураган. Она упаковала свое драгоценное имущество в ящики и приказала зарыть их на возвышенности. Во время последнего урагана, который принес с собой высокий прилив, вещей у нее сохранилось не много. Клер потеряла не только дом, но и свои наряды, множество дорогих ковров – такого с ней больше не должно было случиться.

Пока за отправкой вещей следил Жак – громадный бретонский охранник и подручный работник, – сама Клер позаботилась о том, чтобы Юджин Уинстон не смог ничего предпринять. А он тем временем лежал в постели, сонный от рома, который пил накануне. Средство, которое она подмешала в напиток, подействовало быстро. Позже он и не догадается, сморило ли его после утомительного акта любви или от выпивки. Осоловело моргая, Юджин попытался подняться, когда Клер вошла в комнату.

– Что… что случилось? – промямлил он заплетающимся языком. – Нужно… мне нужно вставать?

– Конечно нужно, но ты можешь еще полчасика отдохнуть, если хочешь.

Француженка легко толкнула Юджина обратно на подушки и накрыла его полное белое тело простыней.

– Ты на сегодня последний посетитель. Мне кажется, ты очень устал, мой любимый. Наверняка у тебя был трудный день. Поспи немного. А позже мы снова увидимся.

Юджин провалился в глубокий сон в покоях Клер.

А губернатор тем временем приказал доставить к себе в резиденцию приговоренного к смерти Дункана Хайнеса – для допроса. Когда губернатор, сняв молодого лейтенанта с поста, велел ему привести Дункана, тот ответил, расправив плечи:

– Как пожелаете.

Он очень удивился такому приказу, но не возразил.

После того как в кабинет к губернатору привели Хайнеса, закованного в цепи, Дойл приказал часовым подождать за дверью. Лейтенант посмел высказать мнение, что заключенный может быть опасен. Дойл сердито указал на саблю у себя на поясе:

– Неужели я выгляжу так, будто не в силах оказать сопротивление закованному в кандалы человеку?

Лейтенант сразу же извинился и вышел с солдатами за дверь.

Дункан неподвижно стоял посреди комнаты, наблюдая за тем, как Дойл роется в ящике письменного стола. Наконец губернатор вытащил ключ.

– Как вы будете объяснять то, что вызвали меня на ночной допрос? – поинтересовался Дункан. – Об этом будет спрашивать не только ваш рьяный адъютант.

– Скажу, что ваша предстоящая казнь не давала мне заснуть. Судьба вашей супруги и вашего еще не родившегося ребенка пробудила во мне сочувствие. Поэтому я хотел предложить вам написать ходатайство о смягчении наказания. Речь может идти, например, просто о повешении. – Дойл неискренне улыбнулся. – Любой знает, что я не люблю жестокость.

– Но ведь вы сами приговорили меня к смерти.

– Вы не оставили мне другого выхода. Своим наглым, дерзким поведением вы заслуживали такого наказания.

Губернатор расправил плечи. На его немолодом лице отразилось искреннее возмущение.

– Вы сами подписали себе смертный приговор. Кроме того, человек, совершивший государственную измену, заслуживает казни. Таков закон.

– К счастью, закон не запрещает вам принять мое предложение, чтобы разрешить эту дилемму.

– Предложение? Вы хотите сказать, взятку!

– Называйте как хотите. Но речь идет об изрядной куче золота, которое вы сможете прикарманить так, что никто об этом и не узнает. Вам не придется никому давать в этом отчет – ни совету плантаторов, ни Юджину Уинстону. Никто никогда не узнает о ваших тайных… пристрастиях. Можете спокойно соглашаться, лучшей сделки невозможно придумать.