Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И Мэтью в ходе своей обширной практической деятельности очень скоро выявил это… социально-мануальное новшество, а потом решил поделиться с одной своей знакомой — не с любовницей, не с бывшей, а просто с приятной собеседницей. С задушевной подругой. Выпили они по бокалу вина, и он ей, как бы между прочим: «Мой приятель заметил одну особенность: женщины во время секса стали больше ласкать себя руками». На что подруга ему и говорит: «А твой приятель, случайно, не заметил, что у него член с ноготок? Или он не умеет им пользоваться».
— Уже можно смеяться, да?
— Он потом умер. Довольно молодым. Опухоль мозга.
— А один мой знакомый…
— Просто знакомый или «Знакомый»?
— Уилл. Помнишь такого? У него был рак. Пил, как лошадь, дымил, как паровоз, ни одной юбки не пропускал. Как сейчас помню: к тому времени, как ему поставили диагноз, метастазы успели поразить печень, легкие, уретру.
— Для этого есть лингвистический термин: «идеальная справедливость».
— Вот ужас, да?
— Погоди, про Мэтью ты сказала: умер от опухоли мозга. Что-то тут не сходится, ты согласна?
— Вероятно, секс постоянно был у него на уме.
— Не самое подходящее место для секса, сказал мудрец.
— Любовь.
— Будь здорова. За тебя.
— Я читал, что у французов есть одно любопытное выражение: когда у мужчины расстегнута ширинка, ему вежливо говорят «Vive l’Empereur». Правда, сам я такого не слышал. Не понимаю, почему так говорится.
— Наверное, если у тебя выглядывает «палка», она смахивает на голову Наполеона.
— Говори за себя.
— Вернее, на треуголку, как рисуют на карикатурах.
— Терпеть не могу слово «палка». Есть еще более отвратительное выражение: «бросить палку». Фу.
— Любовь.
— …
— …
— …
— Отлично. Наконец-то достучалась. Мы же про это не говорим. Мы говорим про любовь.
— Тпру! Поберегись, прохожий. Сейчас лошади понесут.
— Ларри меня поддержит. Наш экспат.
— Знаете, когда я впервые сюда приехал, меня удивили два факта: во-первых, вы острите по поводу и без повода и, во-вторых, не стесняетесь употреблять слово на букву «п».
— А в Штатах это слово не употребляется?
— При женщинах — практически никогда.
— Надо же. Я, конечно, извиняюсь, но мне в этом видится некоторая ирония.
— Но, Ларри, ты как раз подтвердил мои слова. Мы шутим, вместо того чтобы говорить серьезно, а разговоры о любви подменяем разговорами о сексе.
— По-моему, шутка — неплохая оболочка для серьезного разговора. Зачастую — самая лучшая.
— Только англичанин может так думать. Или говорить.
— Прикажешь мне извиниться за то, что я англичанин, или как?
— Что ты въелся?
— Не в мой ли адрес ты сказал «пипец»?
— Мужчины говорят о сексе, а женщины — о любви.
— Фигня.
— А почему, интересно, у нас женщины давно не высказывались?
— У меня такой вопрос: размер женских ручек как-то влияет на интенсивность использования их в супружеской постели?
— Дик, заткнись, сделай одолжение.
— Мальчики. Тише. Соседи. По вечерам слышимость невероятная.
— Джоанна, выскажись.
— Почему именно я?
— Потому что я тебя прошу.
— Хорошо. Мне кажется, у нас никогда не бывало такого, по крайней мере, на моей памяти, чтобы в смешанной компании говорили о любви. Мы действительно больше говорим о сексе — вернее, слушаем, как вы с возрастающим энтузиазмом говорите о сексе. Кроме того — это уже почти банальность, — если бы женщины знали, что говорят в их адрес мужчины у них за спиной, они были бы не в восторге. А если бы мужчины знали, как отзываются о них женщины…
— У них бы в штанах все скукожилось.
— Женщина может притворяться, а мужчина — нет. Закон джунглей.
— Закон джунглей — это изнасилование, а не притворный оргазм.
— Хомо сапиенс — единственное существо, способное задуматься о своем существовании, представить себе уход из жизни и симулировать оргазм. Не зря же человека называют венцом творения.
— Мужчина вполне может симулировать оргазм.
— Вот это новость! Не поделишься секретом?
— Женщина не всегда способна определить, кончил мужчина или нет. То есть по внутренним ощущениям.
— Если он, фигурально говоря, спрячет руки под стол.
— Но эрекцию-то невозможно симулировать, правда?
— Член не лжет.
— «Время не ждет».
— При чем тут это?
— Ну как же: и то и другое звучит как заглавие книги. Но реальное — только одно.
— На самом деле член еще как лжет.
— Мы точно хотим ступить на эту территорию?
— Премьерная нервозность. Не в том дело, что мы этого не хотим, а в том, что член может нас подвести. Он известный обманщик.
— Любовь.
— У нас есть старая знакомая, в Нью-Йорке живет, она давным-давно занимается адвокатской практикой, а тут решила сменить профессию и поступила в киношколу. Причем было ей уже за пятьдесят. А вокруг — одни юнцы, лет на тридцать моложе. Она к ним прислушивалась, и вскоре они стали делиться с ней своими житейскими проблемами — и знаете, какой она сделала вывод? Им ничего не стоит перепихнуться с кем попало, но они до смерти боятся с кем-нибудь сблизиться.
— То есть?
— Они боятся любви. Их пугает, что можно… попасть в зависимость. Или поставить другого в зависимость от себя. А может, и первое и второе.
— Боятся страданий.
— Боятся всего, что может помешать их карьере. Сами понимаете, в Нью-Йорке…
— Возможно. Думаю, Сью права. Боятся страданий.
— В прошлый раз — а может, в позапрошлый — кто-то спрашивал, бывает ли рак сердца. Конечно бывает. И название ему — любовь.
— Я, кажется, слышу отдаленный тамтам и обезьяний клич?
— Сочувствую твоей жене.
— Довольно. Хватит трепаться. Не думайте о том, с кем вы в браке и кто сидит рядом с вами. Думайте о том, какую роль играет любовь в вашей жизни и в жизни других.
— И?
— О страданиях.
— Как говорится, любишь кататься, люби и саночки возить.
— Мне приходилось видеть страдания, которые не были вознаграждены. На самом деле чаще всего именно так и бывает. «Страдание облагораживает» — не сомневаюсь, что это назидательная фальшь. Страдание принижает человека. Опускает.